Командир, там впереди грозовой фронт.
Мне все равно, надо лететь.
Хорошо. Под твою ответственность. Разрешаю взлет.
Мы вылетели. Я соединился с майором. Сказал, что вылетели. Описал обстановку: впереди грозовой фронт.
Майор, может быть, я обойду этот фронт?
Ты не успеешь, Костя.
Хорошо, майор. Я попытаюсь прорваться.
Я открыл дверь в салон и объяснил мужикам обстановку.
Те посмотрели на меня. Старший говорит:
Что ж, летим командир.
Мы шли в сторону грозы. Минут через сорок я увидел этот грозовой фронт. Сверкали молнии. Нас начало трясти. Старший из моих пассажиров вошел в кабину. Он смотрел на эти молнии и молчал. После спросил:
Что будем делать? До мужиков стало доходить вся серьезность обстоятельств. Поняли, чем рискуют.
Попробуем прорваться. Подняться выше. А если не получится, господа хорошие, не обессудьте. Попытаюсь набрать высоту, если машина выдержит. Займите свое место. Пристегните ремни.
Я понимал, на такой высоте машина может оказаться неуправляемой. Мы можем сорваться в штопор. Двигатели надсадно ревели. Самолет болтало из стороны в сторону. Но забраться выше облаков мне не удалось. Сплошная облачность. Я время от времени оглядывался на своих пассажиров. Дверь кабины осталась открытой. Хмурые ребята еще как то держались. А пятый, с фонарем. Его постоянно тошнило. Это и понятно, при такой болтанке. Я уговаривал машину:
Давай, мы с тобой преодолеем это.
Мы вышли из грозы. Но нас изрядно потрепало. И топлива было в обрез.
Давай, родная, еще немного. Дотянем. Ты же не подведешь меня, птичка моя. Не подводи, уговаривал я самолет. Еще чуть, чуть. Мы дотянем до посадочной полосы.
Я даже не заметил, что командир моих хмурых пассажиров снова стоит у меня за спиной. Показалась посадочная полоса нашего аэродрома.
Сейчас мы сядем. Тебе дадут зернышек. Отдохнешь, моя птичка. Мы летели. Не знаю, на чем мы летели. По показаниям приборов топливо у нас кончилось. Шасси моей птички коснулось земли. Тут я услышал голос старшего из хмурых:
А ты молодец, командир. Спасибо за полет.
Не за что.
Я был полностью измотан. Уронил голову на штурвал и прошептал:
Это ты у нас молодец, пташка моя.
Потом поднялся и пошел опускать трап. Мои пассажиры вышли. Я следом за ними. Пошел доложить майору о полете.
Как прошел полет, капитан?
В штатном режиме, товарищ майор. А что еще я мог сказать?
Чувствую, в штатном режиме. Молодец, Костяй. Садись.
Я присел.
Ну, что коньяка плеснуть?
Нет. Меня и без него из стороны в сторону болтает.
Представляю. Сейчас езжай домой. Отдохни. Завтра можешь немного опоздать. Иди.
Я вышел. Да, разрешение немного опоздать от нашего майора, это все равно, что получить орден боевого красного знамени. Тут появился Андрей.
Костя, привет. Мы следили за вашим полетом. Ты молодец, Костя. Вот, держи. Он протянул мне ящичек. Это дрель. Если что подремонтировать. Пригодится. Дарю.
Я уставился на Андрея. У него выпросить что-то из инструментов хоть на день просто невозможно. А тут, дарит.
От сердца что ли, Андрюша, отрываешь?
Ничего не отрываю. Не хочешь, не надо. Андрей надулся.
Ладно, Андрей, спасибо большое.
Бери, Андрей улыбнулся.
Я взял дрель и поехал домой. Этот утомительный день для меня почти закончился.
Придя домой, я похвастался Алене дрелью.
Это мне Андрей подарил. В качестве компенсации за гаечный ключ. Сам мысленно себя похвалил, надо же какой я хитрый. Гадкий утенок.
Клади свою дрель. Переодевайся, мой руки, и за стол. Я сегодня твой любимый суп из баранины сварила. И котлетки.
Я сел за стол. Но честно, я так устал, что еле пытался есть. Алена сидела напротив меня. Смотрела.
Что-то случилось, Костя? Ты плохо ешь.
Так. Просто устал. Я чудом вышел из грозового фронта. Чуть измени курс, и Алена осталась бы вдовой. Сын сиротой.
Трудный день был? Чего спрашивает, и так видит.
Обычный штатный день. Полетали немного. Святая ложь.
Что-то по тебе не видно, просто полетали. Хмурится.
Поковырял котлету и отправился спать.
На следующий день в часть я явился без опоздания. Полдня обычной рутинной работы. В обед меня вызвал майор.
Капитан, сегодня можешь ехать домой. Отдыхать. А завтра начнешь учить летать нашу «Синюю птичку».