Добавлю свой вариант.
Имя Льва
Имя князя Льва Николаевича Мышкина являет собой крайне значимый масонский символ. Лев «один из самых могущественных и значительных масонских символов: это и «львиное пожатие», и лев на знамени колена Иуды»1), так говорит об этом известный американский масон Карл Х. Клауди. Львиное пожатие специфическое заключение друг друга в объятия, основанное на масонских ритуалах и символах: «объятия пяти точек братского соприкосновения (рука в руку, стопа к стопе, колено к колену, грудь к груди и рука через плечо) «2).
Львы входили в называния лож. Например, в Санкт-Петербурге была ложа Александра Златого Льва как поясняет С. Карпачев, эта ложа «работала в Петербурге с 1816 года по высшим градусам»3). Именно в этой ложе принял посвящение в масоны Сергей Львович Пушкин, отец поэта.
Особые львы включались и в архитектурный ансамбль масонских домов. Например, известный московский Музей революции (Тверская, 21) в этом доме во времена Достоевского располагался на праве собственности Английский клуб, хорошо известный собраниями масонов (курсив мой): «Это здание изначально принадлежало Михаилу Матвеевичу Хераскову русскому поэтому эпохи Просвещения, а по совместителю одному из самых известных и деятельных масонов XVIII века. Поэтому естественно, что здесь проходили заседания масонской ложи, а сама архитектура здания до сих пор сохранила ряд масонской символики <> с левой стороны от центральной колоннады можно увидеть окно в обрамлении двух колонн (Яхин и Боаз), Химеры на воротах и на самом здании, триединый венок, львы с человеческими лицами, львы с кольцами в зубах («львы молчания»)» 4).
Эти же масонские львы упомянуты Пушкиным, прекрасно осведомленном об их масонском значении, в «Евгении Онегине» («Балконы, львы на воротах»).
Родовые львы Мышкиных
О том, что предки князя были масонами, говорит их родовое имя Лев. Отца князя (Льва Николаевича Мышкина) звали Лев Николаевич. О том же, что и дед князя был также еще одним Львом, проговаривается генерал Иволгин при первом знакомстве с князем:
С Иваном Федоровичем Епанчиным я действительно бывал в большой дружбе, разливался генерал на вопросы Настасьи Филипповны. Я, он и покойный князь Лев Николаевич Мышкин, сына которого я обнял сегодня после двадцатилетней разлуки, мы были трое неразлучные, так сказать, кавалькада: Атос, Портос и Арамис.
На первый взгляд, генерал Иволгин говорит здесь полную ерунду. Ведь отца князя звали вовсе не Львом, его звали Николаем! В чем же тут дело? Достоеведы всегда обходили этот вопрос молчанием, либо попросту всё списывали на очередные фантазии Ардалиона Александровича.
А между тем генерал Иволгин здесь ничего не соврал просто он знал двух старших Мышкиных: отца князя (Николая Львовича) и деда князя (Льва Николаевича). Видимо, внешнее сходство князя с отцом было очень сильным. И вот теперь, увидев перед собой некоего взрослого Мышкина, у генерала Иволгина, находящегося в перманентно помутнении сознания (в подпитии), произошла мешанина в голове, и он спутал этих двух старших Мышкиных разом.
В Карамзина «Истории»
Достоевский не случайно наделил Мышкиных этим беспрерывно повторяющимся именем. Под этим бесконечным именем льва автор сокрыл ту истину, что все Мышкины не просто масоны, а что это древнейший род масонских львов! Их историческую древность и подтверждает фраза Лебедева на первых же страницах романа:
Князь Мышкин? Лев Николаевич? Не знаю-с. Так что даже и не слыхивал-с, отвечал в раздумье чиновник, то есть я не об имени, имя историческое, в Карамзина «Истории» найти можно и должно, я об лице-с, да и князей Мышкиных уж что-то нигде не встречается, даже и слух затих-с.
Т. А. Касаткина, разбирая восклицание Лебедева, указала на работу Г. А. Федорова «Се человек» Яна Мостарта»5), где со ссылкой на труд Н. Карамзина6) было установлено, что «Мышкин у Карамзина один из двух главных архитекторов церкви Успения Богородицы, которая, «едва складенная до сводов <> с ужасным треском упала, к великому огорчению Государя и народа». Итак, перед нами неудачник-строитель храма Богородицы»7).
Что ж, определение дано предок Мышкина, живший во время правления Великого князя Иоанна III Васильевича (с 1462 по 1505 год), один из главных архитекторов храма, неудачник-строитель. Но можно ли назвать его неудачником? Если в смысле падения недостроенного храма то да. Но что если у этого предка была совсем другая цель? Например, чтобы недостроенная православная церковь и вправду взяла да и рухнула Что тогда? Можно ли тогда считать его неудачником?