В свое время, изучая эти основания, мы выявили, что публичность предпочтительнее для российского уголовного процесса в силу географического положения Руси и России и основы взаимоотношений, которая сложилась в рамках многовекового взаимодействия с другими народами. Определенный ареал обитания, способы ведения хозяйства, опыт отношений с другими накладывают отпечаток на психологию любого народа, влияют на ее формирование. Немаловажное значение имело и крещение Руси в православную веру. Подчеркивая значение православия, Н.А. Бердяев писал, что «душа русского народа была формирована русской православной церковью, она получила чисто религиозную формацию»[44]. Необходимость сожительства со степными народами на протяжении многих веков, потребность сохранения самоидентификации при отражении католической агрессии спаяли Русь в одно целое. Под двойным прессом выковывалась русская государственность и русский характер, который во многом был оригинален. Постоянная военная угроза привела к быстрому формированию на Руси отношений подданства. Оригинальность же русского характера заключалась в том, что определяющим для него было стремление к единству, которое возможно было обеспечить только при наличии сильной власти. В природе русского человека лежит особое отношение к государству: оно для него не только механизм, обеспечивающий комфортные условия для существования (правда, в подобном русскую государственность как раньше, так и теперь упрекнуть нельзя), но и носитель идеи, которой он готов служить. И если государство обладает такой идеей, то, реализуя единство общества, оно осуществляет публичный интерес, обратное заставляет прибегать к принуждению, и в данном случае реализуется официальность.
Уголовный процесс России продукт ее непростого исторического развития. Можно его оценивать по-разному, но нужно признать его объективную природу. Публичность именно то объективное основание, которое определяет природу российского уголовного процесса. В силу его органы государственной власти должны установить картину прошлого в полном объеме, выявить и защитить законные интересы всех участвующих в уголовном процессе и на основе баланса интересов принять социально значимое решение[45].
Единство определяет суть публичности, в основе публичности лежит необходимость защиты общих интересов. Для защиты общих интересов могут использоваться различные средства, в том числе и уголовный процесс.
Сказанное позволяет утверждать, что публичность находится за рамками средств, являясь их началом. Следовательно, публичность нельзя рассматривать как одно из понятий уголовного процесса, оно находится за пределами уголовно-процессуальной деятельности и должно влиять на определение содержания уголовно-процессуальных понятий. Этот момент подчеркивается вынужденно, в силу того, что ряд авторов, обращавшихся к нашим текстам, не увидели его. Они посчитали, что наше понимание публичного начала ничем не отличается от понятия принципа процесса. М.Т. Аширбекова считает, что нам не удалось «выделить понятийную автономию категории начало»[46]. Но дальнейшее развертывание ею критической аргументации свидетельствует о том, что как раз это нам и удалось. Своими словами она передает то содержание, которое вкладывалось нами в публичность как начало. Она пишет: «Публичность, трактуемая как публичное начало, суть которого интерес общества, носители (агенты) этого интереса, средства его защиты, отражает предмет и метод любой отрасли публичного права, поскольку интерес кроется в общественных отношениях (предмет), а средства и способы его защиты метод регулирования общественных отношений»[47]. Если так, а это так, то публичность находится, как выше об этом и писалось, за рамками соответствующих отраслей права, и это не требовало бы дополнительного обоснования, если бы в публичную отрасль уголовный процесс, не был введен деструктивный момент состязательность, что позволило многим авторам утверждать, что российский уголовный процесс стал состязательным.
В рамках научного исследования необходимо очень четко выделять уровни, применительно к которым устанавливается содержание понятия, и их нельзя смешивать, так как каждое понятие, если оно научное, должно отражать суть исследуемых явлений. Содержание понятия «публичность» выясняется при анализе того, какой интерес, общественный или частный, преобладает в данном обществе и государстве. Выясненное становится началом для конструирования содержания отраслей. Поэтому мы никак не можем согласиться с утверждением М.Т. Аширбековой о том, что «независимо от того, понимать ли публичность как начало, то есть категорию общего порядка, или же как принцип, она все равно характеризует сущность уголовного судопроизводства»[48]. И начало и принципы сущность характеризуют, но по-разному: публичность определяет начало процесса, то есть то, каким он должен быть, принцип то, каким образом сущность должна быть реализована в уголовно-процессуальной деятельности. С этих позиций для нас неприемлем вывод М.Т. Аширбековой, которым она подводит итог дискуссии, утверждая, что публичность это принцип уголовного процесса[49], но принцип особый, который, наряду с состязательностью, возглавляет двухуровневую структуру принципов. На первом уровне указанные принципы, на втором те, что в главе 2 УПК РФ[50]. Указанная особенность и выводит публичность за рамки системы принципов[51].