Оттягиваю момент получения пренеприятного задания. Я не умею и не люблю писать хвалебно скорбные статьи.
Ничего, главный научит.
Главный был явно не в духе. Он ходил по кабинету, заложив руки за спину, и повторял, видимо, отвечая своим мыслям:
Надо Надо
Понимаешь, бегло глянув на Аксаева, сказал он, надо написать о гибели Нелли ярко, а не панихидно, с долей радости, что такой журналист работал в нашем журнале.
Валерий Павлович, начал с тоской в голосе Аксаев, я не умею про светлую память. Мое дело то, что живое и двигается.
Но ведь и Нелли жила и двигалась, возразил главный и заметил, тем более как она двигалась, ты знал не хуже других.
Хуже! Лучше пусть пишут те, кто знал ее до меня. Представляю, какою она была.
Женщина, чем старше, тем лучше двигается. Тебе досталось самое то, как сказала бы Нелли.
Ну, Валерий Павлович ну какое угодно задание
Это твой долг. Ты был ее последним он запнулся и после паузы уточнил: кого Нелли вывела в ведущие журналисты.
Послушай, не обращая внимания на кислую физиономию Аксаева, продолжал он, а что если нам провести свое расследование? Полиция ведь все спишет на несчастный случай. Да и сам владелец пекарни Шестов мне сразу же заявил, что о халатности со стороны его работников не может быть и речи. Следовательно, Шестов сделает все, чтобы в гибели Нелли никто, кроме ее самой, не был виновен. Он задумался. Ладно! Хорошо! согласовав с самим с собой вопрос, принял решение: Статью о светлой памяти напишет Красевская. А тебе я поручаю расследовать это дело. Все-таки, это наш долг.
«Верно, Нелли когда-то «под» и «над» тобой так двигалась, что забыть не можешь, думал, глядя на него Аксаев. А вот я хотел бы забыть Хотя это же познание жизни. Был уверен, женщина в ее возрасте скромно промолчит о наших отношениях, а она растрезвонила по всей редакции. Чертова баба. И вот, чуть ли не учеником ее называют. Ну да, конечно, теперь я знаю, как теток, которым за полтинник, трахать надо так, чтобы пух и перья летели, чтобы с тебя пот градом, а они рюмочку опрокинут, полежат бездыханно минутку, и давай по новой. Так и хотелось ей напомнить: «Перед смертью не натрахаешься».
* * *Саша Аксаев прибыл в Москву как положено провинциалу с маленькой дорожной сумкой и большими надеждами. Окончив журналистский факультет ростовского университета, он три года проработал в местной газете и затосковал. Ему стало казаться, что в провинции его талант погибнет, потому что так, как пишет он, могут не многие. Значит, надо в столицу. К тому же, понуждали уехать еще и очень серьезные проблемы, неожиданно возникшие на личном фронте.
Милая девушка, весело говорившая о свободных отношениях, вдруг захотела замуж, ввиду округлившегося живота. И никакие ссылки на ее же слова о преимуществе свободного союза, который основывается исключительно на чувствах, ее не вразумляли. Она до потери сознания захотела иметь свою квартирку, с кухней, набитой техникой, с детской, заваленной плюшевыми игрушками, и мужем с положением известного в местных кругах журналиста. А Саша лишь в страшном сне мог увидеть себя не только ее, а вообще чьим-то мужем. В душе он был конкистадором, но те в свои времена завоевали все Terra Nova (Новая земля), поэтому ему осталось завоевывать лишь новых женщин, принимая во внимание, что каждая женщина подобна Terra incognita (Неизвестная земля) так же полна неожиданностей.
Родители девушки, а были они не из последних людей в городе, рьяно взялись за Сашу. О свадьбе говорили как о деле решенном. Платье вот только свободного покроя придется шить да фату выбрать попышнее, чтобы завуалировать
«Впрочем, что вуалировать? однажды, когда Сашу хитростью заманили в дом, воскликнула продвинутая мама. Это же ребенок, произнесла она с благоговением. Благословение божье. То есть Господь вас уже благословил. Так что скрывать его благодать нечего. Наденешь брюки и кружевную кофточку, в волосы цветы, отнеслась уже к дочери. Будешь лучше всех!»
Папин французский коньяк застрял у Саши в горле. «Ничего себе, все уже решили! А для начала неплохо было бы уточнить, так, для очистки совести, кого Господь благословил этим ребенком: меня или Костю Капустина? Он что-то резко в Сирию свалил. Сумел в неделю заделаться собственным корреспондентом. Это Костя Капустин, который дальше, чем по пояс, в реку не войдет. А тут чуть ли не под пули полез. Значит, как только меня окрутят, он сразу вернется. Он свободный и веселый, а я весь в супермаркетах, памперсах, сухих попках, фрутонянях и клизмочках».