Петр Федорович, с трудом проговорил он и замолчал, уставившись на него безумными глазами.
Шестов ждал продолжения.
Ну, что? не вытерпел он.
Не знаю, пробормотал главный пекарь. Он неловко, боком вошел в кабинет и тяжело осел на стул. Не знаю как такое могло случиться Не знаю, развел он прыгающие от бешеной дрожи руки.
Да что такое?
Пекарь схватился за сердце.
Мы с помощником открыли дверцу печи а там там кто-то Как она туда попала?
Что?! став белее первосортной муки, вскричал, не помня себя, Петр Федорович. Она?!..
Он выскочил из кабинета и помчался к печи. У дверцы стоял помощник пекаря.
Открывай! приказал, внутренне содрогнувшись, Петр Федорович.
А!.. он в ужасе отпрянул назад.
На полу печи, прямо у двери, лежал, напоминая собой черно-кровавое месиво, труп Нелли Мутыхляевой, а вокруг стоял чудовищный сладковатый запах горелого мяса.
ГЛАВА 2
Секретарь-референт главного редактора журнала «Вечные ценности»
сплетничала с приятельницей и потому, бросив в телефонную трубку: «Слушаю!», ничего не поняла из того, что ей говорил чей-то запинающийся голос.
Так что вы хотите? Мутыхляева на задании. Соединить вас с главным не могу. Занят.
Наконец она снизошла и попыталась вникнуть в то, что ей старались втолковать.
Что-что?! Что-о?! Не может быть! она резко подалась назад, словно кто-то отбросил ее на спинку кресла. Но как? А вы вы кто? Шестов? Так она у вас? Да-да! Сейчас, сейчас соединяю.
Что случилось? нетерпеливо спросила приятельница.
Нелли погибла.
Мутыхляева? у женщины приоткрылся рот, точно она хотела поймать новость не только ушами, но и языком, чтобы, не теряя ни секунды, разнести ее по редакции. Но как?
Секретарь-референт подняла плечи и с недоумением в голосе ответила:
Сгорела
Как это сгорела?
В печи
В какой печи? В микроволновке, что ли? недоверчиво усмехнулась собеседница.
В которой хлеб выпекают
Н-да? Но как она туда попала?
В приемную влетел главный редактор:
Это какой-то ужас!
На четверть часа редакция полностью прекратила свою работу. Сотрудники бегали по этажам, группировались, курили, пили для успокоения нервов коньяк и водку. Первое потрясение прошло, когда кто-то бросил давным-давно затертую фразу, но применимо к данному случаю прозвучавшую невероятно точно:
«Сгорела на работе!» После секундного молчания кое-кто хихикнул, а кое-кто, сохраняя на лице скорбное выражение, сказал:
Да, собачья работа. Куда только наш брат не вынужден забираться
Да-да. Долг журналиста! Всегда и везде
Но один насмешливый голос не дал настроиться на серьезно-ханжеский лад, бросив:
А сдобная была тетка
Перед мысленным взором собравшихся предстала Нелли Мутыхляева: шумная, юркая, говорливая, с неустанно жестикулирующими руками; заносчивая; уверенная в своей непререкаемой правоте; смотрящая с чувством собственного превосходства на основную массу сотрудников; охотно рыдающая по ушедшим в вечность известным личностям; считающая себя за что-то жестоко наказанной судьбой, наверное, за грехи предков, но стойко выносящая за них все удары; ставящая свечи за умерших родственников, забывая при этом о живых, мертвых любить удобнее.
«Вообще-то она была ничего, подумал кое-кто, иногда не отказывалась помочь, но зато потом сто раз напомнит о своей услуге и вытребует сторицей. Ну да, мир праху ее!»
Однако как-то надо было окончить затянувшуюся минуту скорби. Выручила дама из старых кадров. Она основательно вздохнула и сказала:
Чудесный был человек! все закивали, некоторые даже издали что-то похожее на всхлип. Настоящий журналист. Она навсегда останется в наших сердцах.
Дама опустила веки, точно стараясь удержать невидимую слезу.
«Хорошо сказала», отметили сослуживцы и молча стали расходиться по отделам.
Сашу Аксаева к главному! бросила в телефонную трубку секретарь-референт.
Что? По поводу Нелли? поинтересовался он, войдя в приемную.
А хоть бы и по поводу, в сердцах ответила та и окинула его оценивающим взглядом. «Действительно, «красив, проклятый». Недаром Нелька», она вздохнула и процедила сквозь вставные зубы: Ну, иди! Чего ждешь?
Оттягиваю момент получения пренеприятного задания. Я не умею и не люблю писать хвалебно скорбные статьи.