Теряетесь в догадках?.. А разгадка очень простая!.. Разгадка эта ваше поведение, Алексей Алексеевич!
Мое поведение? удивился и даже слегка приподнялся на месте от удивления Брусилов. В каком же смысле я должен это понять?.. Я против вас никому не говорил ни слова.
Нет, именно против меня говорили! тихо, но упрямо сказал Иванов.
Когда же, кому и что именно? еще больше удивился Брусилов.
Разве вы не говорили, что можете наступать?
Ах, вот что-о! протянул облегченно Брусилов и сел на диване плотно. Да, это я говорил, потому что так именно думал. И сейчас я то же самое думаю.
Может быть Все возможно Может быть, вы были уверены в своей восьмой армии. А в седьмой? А в девятой? А в одиннадцатой?.. Ведь у меня перед глазами был весь фронт, а не одна ваша армия! Весь фронт как теперь вот он будет перед вами. Генерал Лечицкий болен крупозным воспалением легких, едва ли выживет, с кем же будет вести наступление его девятая армия?
Я по приезде сюда узнал уже, что болен Лечицкий, ответил Брусилов. Очень огорчен этим, конечно, но думаю, что временно его мог бы заменить генерал Крымов.
Крымов?.. Он ведь моложе по производству другого корпусного командира в той же девятой армии! возразил с живейшим интересом к этому вопросу Иванов, так что Брусилов даже слегка улыбнулся, когда сказал на это:
Совершенно не важно, кто из них старше, кто моложе!
Улыбка была слабая, еле заметная, но Иванов был ею уколот в больное место, и в тоне его появилась горячность, когда он заговорил, теперь уже более плавно:
Нет, как хотите, а наступать мы все-таки не можем! Живое доказательство этому наступление Западного фронта, которое провалилось. А кто же, как не я, предсказывал этот провал? Я говорил об этом Алексееву, я предостерегал от этого шага его величество! Однако меня не послушали, и вот поплатились за это жестоко!.. Так что же вы, Алексей Алексеевич, хотите повторить неудачу генерала Эверта?
Напротив, Николай Иудович, совершенно напротив. Я уверен в полной удаче! всячески стараясь сдерживаться, не слишком тревожить так тяжело раненного отставкой и в то же время не противоречить и себе самому, ответил Брусилов, но этой уверенностью только разбередил рану.
Трудно было и представить, конечно, чтобы так в корне не согласны между собой были два главнокомандующих старый и новый, казалось бы, одинаково хорошо знавшие свой фронт. Но Иванов говорил, признавая только за собой знание всего фронта:
Вы уверены в удаче, но какие же основания для этого имеете, вот вопрос!.. Вы получаете девятую армию и что же? Лечицкий безнадежно болен, а Крымов ошибетесь вы в Крымове, ошибетесь, я вас предупреждаю!.. Нет у нас генералов!.. Вы получаете седьмую армию во главе с генералом Щербачевым, а что такое оказался этот Щербачев? Были и у меня на него надежды, когда он прибыл ко мне на фронт Вот, думал я, не кто-нибудь, а сам начальник генерального штаба, и не из старых теоретиков, а из молодых, из протестантов против рутины, заставил ведь опыт японской кампании изучать, а не поход Аннибала на Рим Мне, участнику японской кампании, это говорило, конечно, много Молодой еще сравнительно с другими, не ожиревший, а скорее даже к чахотке склонный, и государь к нему был так расположен, и все прочее, а что же вышло на деле, а? Что вышло из его наступления, я вас спрашиваю?
Вышел конфуз, разумеется, но я думаю, что он зато приобрел опыт, спокойно сказал Брусилов, тщательно взвешивая слова. Как теоретик, он, конечно, сильнее очень многих, но вот опыта в современном ведении боя ему не хватило. Этот пробел его теперь, я полагаю, заполнен.
Говоря это, Брусилов представлял и высокого, действительно плохо упитанного Щербачева, присланного из Петербурга командовать сразу целой армией «особого назначения», названной потом седьмою, и неудачное наступление на Буковину, которое он вел в декабре и которое обошлось почти в пятьдесят тысяч человек, но не дало никаких результатов.
Вы полагаете, иронически произнес Иванов. А вот я слышал, что генерал Клембовский, ваш же теперь начальник штаба, отказался принять бывшую вашу восьмую армию. Почему это, а?
Он говорит, что не имеет военного счастья.
Вот видите, видите, чего не имеет? Военного счастья!.. А почему вы уверены, что Щербачев или, скажем, Сахаров, командующий вашей одиннадцатой армией, это военное счастье имеют, хотел бы я знать?