Значит, вы полагаете, что дело не в каком-то генерале Гинденбурге, назначенном Вильгельмом на место Притвица, а исключительно в одном только немецком миллионе, предложенном Ренненкампфу?
Непременно! очень убежденно отозвался Мазанка.
И, внимательно глядя в его горячие на бледном лице глаза, Ливенцев проговорил, запинаясь:
Вот подите же Для меня, конечно, ясно, что я подхожу к людям совсем не с того конца, с какого надо И знаете, что я теперь думаю после этого несчастного Танненберга?.. Что немцы не так скоро сдадутся, как мы все об этом мечтаем. Нет. Не так скоро.
Глава вторая
Охотник за черепами
IАртиллерия дружины батарея трехдюймовок стояла на Северной стороне, и туда комиссия, в том же составе: подполковник Мазанка, поручик Кароли и прапорщик Ливенцев, приехала на следующий день.
Там тоже было всего лишь два офицера: штабс-капитан Плевакин и поручик Макаренко; причем Плевакин был не женат, африканских собачек и повара у него не было, отчетность велась кое-как, на каких-то клочках линованой бумаги, под кроватью в его комнате виднелись пустые водочные бутылки, на столе стоял лобзик, он выпиливал какую-то рамку сложного рисунка, и так же с нескрываемым изумлением встретил он ревизионную комиссию, как и ротмистр Лихачев, хотя и должен был прочитать об этом в приказе по бригаде.
Но о приказах этих он сказал презрительно:
Тоже еще при-каз-зы пехотные!
К пехоте вообще он, видимо, привык относиться без всякого снисхождения, а к тому, что прикреплен к какой-то там ополченской дружине, даже и за месяц не успел привыкнуть.
Правда, вид у этого Плевакина был воинственный: нос долбежка, зубы как у лошади, и даже рыжие волосы надо лбом завивались кверху петушьим гребнем.
Ре-ви-зии! ворчал он, выбрасывая из своего стола поручику Кароли разные счета, им оплаченные и сваленные в столе в полнейшем беспорядке. Какая-нибудь пехтура и вот тебе, здравствуй! ревизия!.. А война вся артиллерийская.
Поручик же Макаренко, тяжелый черный одутловатый человек лет под сорок, у которого за годы отставки ничего не осталось военного ни внешне, ни внутренне, рассказывал между делом Ливенцеву:
Собрався это я себе на охоту ехать, собак накормил
Как же вы это: на охоту ехать, и вдруг собак кормить? перебил Ливенцев.
Та годи уж Накормил собак, только собрався ехать, аж глядь урядник иде!.. Гм, думаю себе, что ему надо от мене, уряднику? Аж подает бумагу: «Призываетесь прибыть в дружину такую-то». Вот черт! А зачем неизвестно! «Прибыть-прибыть, а зачем прибыть?» спрашиваю того урядника. «Так война ж», говорит. «Туда к черту!.. Да с кем, бодай тебе лиха година, с кем нам война? Какая война? Когда это?» «Так с немцем же», кажет. «M-м, с немцем!.. А я-то думаю, с кем же это нам война?»
Да вы газеты-то читали? поглядел на него удивленно Ливенцев.
Ну да, еще чего га-зе-ты!.. И на черта мне голову морочить, газеты читать? Что я, у-чи-тель? Или же поп? Или пысарь сельский?.. У мене ж хозяйство!
Смешливый Ливенцев весело расхохотался.
Подполковник Мазанка посоветовал все-таки Плевакину завести книгу отчетности, чтобы на следующий месяц не так долго сидеть комиссии за его клочками бумажек, и все вышли посмотреть батарею.
Очень удивило Ливенцева, что на всех орудиях было аккуратное клеймо: «Made in Germany», а Плевакин сказал:
Какое же это имеет значение? Что, они постесняются бить немцев, что ли?.. А вот если их мало купили в свое время, денег пожалели, вот это будет свинство! Войну затеваешь денег не жалей, первое правило! Война денежки любит А ревизию после войны назначай!
Около орудий увидел Ливенцев тощего, с зеленым острым лицом, хотя и не такого уж маленького мальчишку, лет тринадцати на вид, беспечно одетого в какую-то рвань. Он неотступно ходил за ними, пока они осматривали батарею.
Здешний? спросил о нем Ливенцев Плевакина.
Какой черт здешний! Беглый. Из Мариуполя с ополченцами приехал Ой, Демка, смотри, я тебя по этапу отправлю!
Ну да! По этапу!.. Дурак я, что ли, вам дался? независимо ответил Демка.
А вот прикажу, чтоб тебя не кормили на кухне и хлеба чтоб не давали, сам, черт, уйдешь!
Хлеба! Очень я нуждался! Что мне, хлеба никто не даст?
Голос у Демки был мрачный.
Кто же твой отец, Демка? спросил его Кароли. Я в Мариуполе кое-кого знаю.