в-седьмых, с резким расширением в среде историков интереса к истории культуры, исторической антропологии и проблемам современности.
Сегодня для подавляющей массы исследователей все более очевидной становится неспособность социальных и гуманитарных дисциплин понять прошлое по отдельности. Они могут сделать это только вместе. Хотя история науки свидетельствует об отсутствии единого для всех отраслей научного знания вектора развития. С одной стороны, их развитие подчиняется внутренней логике, а с другой научные дисциплины по-разному реагируют на внешние стимулы. Например, для технических наук ведущим стимулом выступает производство, для естественных базовые потребности человека, для общественных социальные проблемы, а для гуманитарных познание человека. Но в силу того, что социум является сложной самоорганизующейся системой, его исследование со всей неизбежностью требует «сетевого» принципа организации научного пространства. Другими словами, проблемы трансформации исторической науки тесно связаны с ходом развития научного знания вообще и гуманитаристики в частности.
Именно на стыках различных дисциплин рождались разные (в территориальном и содержательном плане) направления и школы «новой истории», одним из ведущих эпистемологических принципов которых стал акцент на «тотальности» истории, учитывающий все многообразие социальных практик, ставящий в центр исторической реконструкции «рядового» человека и манифестирующий мультикультурность мира. Именно в рамках данного направления отстаивается необходимость междисциплинарности наук о человеке при определяющей роли истории.
В современных междисциплинарных исследованиях концепт человека представлен в трех аспектах, первый из которых определяется принадлежностью человека к социальным, политическим, правовым, религиозным и прочим общественным институтам. Второй аспект представлен обусловленными интеллектом и ценностями формами (языковой, информационной, образовательной, психосоматической и др.) включения человека в социальность. И наконец, третий аспект презентует рефлексирующего человека в поисках себя посредством текстов (см.: [Человек вчера и сегодня.., 2007]). В рамках данного исследования «человек исторический» понимается как деятельный и творческий субъект исторического процесса, включающий все вышеуказанные аспекты собственного становления.
Однако на пути интеграции человековедческих и обществоведческих наук существует немало препятствий. Прежде всего инкорпорация новых теорий в гуманитарных науках сталкивается с проблемой культурной и дисциплинарной дистанции. Нередко это вызывает не только некритические заимствования модных теорий, но и, что более существенно, методологический эклектизм и использование исследовательских техник без учета соответствующего концептуального аппарата [Савельева, 2010. С. 13, 16]. Кроме того, поворот филологов, антропологов и историков к тематике социальных противоречий, иерархий и неравенств в культуре пока недостаточно поддерживается тенденциями по «культуризации» социальной теории[7]. Не преодолено до конца увлечение постмодернистскими теориями с их утверждениями о тексте как единственной реальности, по определению французского философа, культуролога и литературоведа Жака Деррида (19302004). Впрочем, не стоит игнорировать выводы постмодернистов о невозможности рассматривать действительность независимо от языка. Другое дело, что язык представляет интерес не сам по себе, а в качестве посредника между текстом и реальностью. Кроме того, язык является неотъемлемым элементом памяти о прошлом. Через него опосредуются эмоциональное и этическое поведение людей, менталитет и психология. Но язык не только хранит информацию, он еще участвует в формировании мировоззрения. Через него осуществляется передача социального опыта, культурных норм и традиций. Универсальность языка по сравнению с другими знаковыми системами, генетическими кодами и матрицами поведения, памятниками культуры и истории позволяет ему описывать мир как целое, в том числе индивидуальный опыт людей и коллективов [Соколов, 2002. С. 338].
И еще одно немаловажное обстоятельство. Мы наблюдаем процесс гуманитаризации естественного знания: например, проникновение в физику идей герменевтики или формирование биоэтики[8] науки о нравственной стороне жизнедеятельности, призванной перекинуть мост между точными и гуманитарными науками. Но даже сегодня многие естественники склонны отказывать гуманитаристике в праве быть идентифицированной в качестве науки. Со своей стороны, историческое сообщество (как, впрочем, и другие профессиональные группы) настороженно относится к проникновению на свое научное пространство представителей других отраслей знания, особенно естественных и точных наук. Внедрение в сферу исторического (и в целом гуманитарного) знания инструментария точных наук вызывает у ряда ученых опасения, что ценой обретения гуманитарными науками прикладного характера станет потеря ими гуманитарности.