***
Место, где он оказался, являло собой гигантское подземелье. На песке под скалистыми сводами суетились какие-то люди, горел костёр, булькал чан с кипящей водой. Егор Кузьмич выбрался на берег и решил обсушиться, для чего присел поближе к огню. Человек в белой простыне ободряюще улыбнулся. Двое других помогли избавиться от мокрой одежды, но вместо того, чтобы развесить её посушиться, бросили в костёр. Что несколько озадачило: предстояло же возвращение! Наконец, тот, что постарше, предложил Егору Кузьмичу лезть в чан. Мол, это чистилище Без этого нельзя!
До Егора Кузьмича стало доходить, что дело нечисто. Огляделся по сторонам и почувствовал, как его подхватили, подняли в воздух и понесли В кипяток!
Егор Кузьмич заорал благим матом и проснулся. На него в упор смотрел начальник, Иван Петрович:
Так ты что, отказываешься от путёвки?
Да только и молвил пришедший в себя слесарь-сантехник.
Беня и самолёт
Беня был счастлив. И вы догадываетесь, почему. Сначала он долго-долго был несчастлив, а потом всё изменилось. Что было тому причиной? Ну, как же: Беня сел в самолёт и полетел. И вы догадываетесь, куда.
Беню никто не провожал, но какое-то время сопровождал. Скажете, так не бывает? Это потому, что вы не Беня. А Беня уже много лет ничему не удивлялся. В этом было его огромное преимущество перед теми, кому Бенино присутствие доставляло массу неудобств, в основном сводившихся к неразрешимому вопросу: почему Беня ещё здесь? Наконец, внутренний голос шепнул: «Пора!» и Беня сдал багаж.
Встретили его, как родного. И теперь пришёл черёд удивляться ему. Сначала почему он так долго не садился в самолёт. Потом что бы с ним стало, если бы он так и не решился. Ну, и со временем, после того, как отпали все второстепенные, остался главный вопрос: в чём же, собственно, заключается его, Бенино, счастье? Где оно?
Он долго над ним думал, а потом понял: его счастье в самолёте. Там оно и осталось. А всё остальное сначала долгий-предолгий пролог, потом долгий-предолгий эпилог. И уже совсем скоро некролог. А самолёта уже не будет. Того, Москва Вена. А жаль
Александрийская библиотека
273 год нашей эры.
Александрия горела. Разгулялся ветер и ревущее пламя в мгновение ока пожирало дома и дворцы, храмы и общественные здания.
Императорская пехота остановилась в своём безжалостном продвижении вперёд. Воины опустили окровавленные мечи. Оказывать сопротивление было некому.
Император Аврелиан молча смотрел, как исчезает в пламени великолепный город. Всё кончено, восстание подавлено. Можно возвращаться в Рим. Он уже хотел было отдать приказ о всеобщем сборе, как вдруг несколько командиров принялись что-то горячо обсуждать. Аврелиан нахмурился. Всё стихло.
Кассий Левий быстро подошёл к императору. То, что он произнес, заставило Аврелиана задуматься. Речь шла о библиотеке, о которой когда-то говорил его учитель философ Зиновий.
Сочетание имён позабавило. Царица Зенобия философ Зиновий. Не вразумил, значит, Зиновий Зенобию, коли та подняла восстание против него, Аврелиана. А ведь мог бы и постараться.
Приступ необъяснимой злобы стеснил дыхание и Кассий Левий, ожидавший приказ о защите библиотеки, услышал короткое: «Сжечь!» Впрочем, здание уже и так занималось огнём.
***
Толпа приближалась. Крики ярости, злобы Сейчас начнётся!
Люди, вставшие в живую цепь вокруг современного здания Александрийской библиотеки, взялись за руки. Это были простые египтяне, которые не читали Гегеля и Ницше, Маркса и Канта. Но они знали, что вот так же много веков назад злоба и ненависть легко и просто уничтожили всё, что поколениями, по крупице, создавалось разумом человека. И что из этого вышло
В эту цепь вставали всё новые и новые египтяне. И в какой-то момент они почувствовали свою силу, поняли, что выстоят. Поняли это и в беснующейся ещё минуту назад толпе, которая начала расходиться.
Шла весна 2011 года.
Саладин
Э-ге-ге-е-е-й
Внизу, насколько хватало глаз, простиралась равнина. Маркиз де Труа спрыгнул с коня и подошёл к краю обрыва. Солнце нагрело камни, пространство внизу заволокло полуденным маревом. Сзади подступили товарищи, с которыми он делил все тяготы долгого пути. Осталось пересечь эту равнину. Там, за синеющими на горизонте горами, цель их похода Иерусалим. Взять его и