Как дойти до дома российских поэтов? спрашивала она напрасно у одного из них и на английском, и на французском. Я опаздываю на творческий вечер.
Но степняки радостно улыбались, будто были рады, что она заблудилась, щелкали ее фотоаппаратами на память, снимали бедняжку на камеру и, в конце концов, предложили встать с ними в общую гигантскую очередь, ведущую к платным туалетным кабинкам синего цвета.
Поэтессе, и вправду, приспичило после выпитых незадолго до этого двух бутылочек пива, и ее блуждающий взгляд искал укромное место. Но не делать же такие интимные дела на скошенных городских газонах? И она впервые с ностальгическим чувством вспомнила свой вмиг осиротевший с ее отъездом хутор, его могучие просторы, и каждый куст калины, под которым можно было присесть и ни о чем не думать И сейчас, в окружении чуждых ей этих все время улыбающихся кочевников, у нее невольно создавалось впечатление, что в той дальней заветной синей кабинке показывают всем поочередно какую-то жуткую трагикомедию, и каждый, заходя туда, рискует утонуть от переизбытка естественных надобностей. Но все равно она какое-то время безропотно стояла, а образ ее благородного рыцаря мельчал и опускался ниже плинтуса, пока не превратился в мычащего пьяного бомжа, распластавшегося на ступеньках великолепного здания в стиле рококо с башенками из красного кирпича и с неоновой вывеской «Стоматология».
Поэтесса, всегда неравнодушная к прекрасному, тут же отлучилась из очереди и, осторожно перешагнув через своего рыцаря, дернула на себя дверь обнадеживающего заведения. Контора внутри оказалась цивильная, отделанная мрамором, а полы блестели так, что в них отражались хрустальные люстры. На ресепшне сидела строгая дамочка с выражением скучающего бульдога, которая вся оживилась, как только раздался звон дверного колокольчика, и на пороге показалась наша героиня с чемоданом.
Здравствуйте! просияла секретарша, показывая отменные лошадиные зубы. Вы к Илье Юрьевичу по записи?
Можно сходить в туалет? спросила робко поэтесса и стала озираться по сторонам, впечатленная лепниной и фресками.
В туалет? наморщилась секретарша и резко остановила свою попытку привстать. Это категорически невозможно. У нас туалет только для тех, кто по записи. Попробуйте сходить в обменный пункт, соседняя дверь.
Вы знаете, я там уже была. У них нет туалета, возразила поэтесса. Они ходят в бутылочку.
Я Вам помочь ничем не могу, огрызнулась секретарша и демонстративно уставилась в какой-то журнал с иллюстрациями вышиванием крестиком.
«Уж не бывшая ли это женушка моего рыцаря?» еще мелькнула мысль у столичной гостьи, и руки так и зачесались, чтобы не запустить в мучительницу своим чемоданчиком. Но чемоданчик было жалко, к тому же поэтесса, все еще надеясь на благоразумие этого цепного бульдога, произнесла вслух:
А что же мне делать, если приспичило?
Значит, только на улице, был резкий ответ, не отрывая глаз от страниц специализированного журнала. «Не советуем новичкам браться за наборы с темной канвой» прочитала она затем вслух.
Хорошо, дайте тогда мне жалобную книгу, спокойно произнесла поэтесса, стараясь не показывать вида возмущения.
Очки секретарши медленно опустились на переносицу, глаза люто сверкнули нездоровым блеском, всматриваясь куда-то в угол. Возможно, распластавшийся мычащий бомж на ступеньках был ее уже первой сегодняшней жертвой.
Я известная поэтесса, гордо расправила плечи наша героиня, готовая держать удар.
Кто-кто? переспросила секретарша, демонстративно прочищая уши наманикюренным мизинцем. Цветаева что ли? Ахматова? поиздевалась она еще немного.
Я пишу под псевдонимом Хуторская козочка, утчонила наша героиня. Может быть, читали?
Может, и читала, засомневалась та. Но я еще раз Вам русским языком говорю, что туалет у нас только для тех, кто по записи. Это строгое внутреннее распоряжение Ильи Юрьевича. Вы сами видите, сколько здесь народу подозрительного шастает. А если кто с гепатитом придет? А у нас, между прочим, операции проводятся
Я не кто-то! возмутилась поэтесса. «Мой благородный рыцарь любит сосиску в тесте» уже объявлен в номинации конкурса, мне должны вручить членский билет
Только по записи
Дайте тогда жалобную книгу!