Застонало, задрожало, загремело, взволновалось беспорядочно, постепенно обретая размеренность накатывающихся на берег волн, в несколько ударов разбилось, мелодия рассыпалась на удивленные и восторженные возгласы, растерянность и радость проступили явственно, встали из тумана отброшенные ветром кроны сосен, поднялись крутые склоны, поросшие гудящим от ветра лесом, загремели водопады. И, сверкая россыпью искр, разлился по волнам и скалам розовый, безмятежный рассвет. Сю-юн плавно отделил пальцы от струн, сложил руки на коленях. Наступила тишина.
Хвалить было неловко. Взгляды были громче слов.
Дэнеш поднялся, вышел. Вернулся с дарной, молча протянул ее Эртхиа.
- Как теперь играть? - развел руками царь аттанский.
- Играй, - потребовал Тахин. - Играй "Похитителя сердец".
- Я не умею как ты, - прошептал Эртхиа.
- Играй.
Эртхиа пересел по-другому, поерзал.
- Давай, - протянул руки. Дарна легла в них легким своим телом, прекрасная, как никогда. Словно обиженная робостью Эртхиа, зазвучала пронзительно и печально. Без слов, без пения, как в том сне Тахин, Эртхиа заставил ее рассказать всем о прекрасных, кого видели его глаза, кем восхищено безвозвратно сердце. Оборвал так же резко, как начал. Уронил дарну на колени.
- Теперь ты, Дэнеш.
Флейта задышала, задохнулась тоской, долго-долго возводя ее к просветленной, терпеливой печали, приняла в свое дыхание трели сверчков из сада, журчание ручейка, вздохи листвы под ночным ветром, взобралась высоко-высоко и петляла между звезд.
- Теперь Хон!
Так по кругу они передавали заразительное безумие этой ночи, выхватывая друг у друга мелодии, перехватывая, переиначивая, перекликаясь, поправляя и досказывая друг за друга. И вне их круга остались только двое: мальчик-слуга, уснувший, привалившись головой к сосновым перилам, и Тахин, обхвативший руками колени и глядевший перед собой сухими-сухими глазами.
Вдруг заскрипели половицы и огромная тень упала в самую середину круга. Все вздрогнули, музыка оборвалась. Густой смех У Тхэ разбил мгновенную тишину. Сю-юн и И-тинь склонились до самого пола, Эртхиа и Тахин вскочили. Дэнеш, медленно поднимаясь, вынул правую руку из-за пазухи.
У Тхэ заговорил, и в голосе его перекатывался довольный смех. И-тинь и Сю-юн смущенно переглянулись, ниже опустили головы, пряча улыбки. Дэнеш засмеялся.
- Господину У Тхэ доложили, что весь квартал не спит, окна открыты, люди сидят в своих домах, а некоторые даже вышли на улицу и собрались здесь, перед домом, слушают удивительную музыку. Господин У Тхэ прибыл самолично убедиться, что в докладе ничего не приукрашено. Он просит разрешения присоединиться к нам.
Тем временем Сю-юн растормошил мальчика, вместе с ним убежал. И-тинь кинулась следом, помогать. Слуги, прибывшие вместе с У Тхэ, принесли несколько коробов с разнообразной снедью. Вскоре подали столики с закусками. Тут были и копченые утки, и карп в сладком соусе, и лапша с приправами, и множество соленых овощей, и колобки, и пирожки с начинкой из сладких бобов. Тут же подоспело и подогретое вино.
Ели и пили охотно, только сейчас заметив, как же все проголодались.
- На чем он будет играть? - шепотом спросил у Дэнеша Эртхиа. Дэнеш указал взглядом на расписной барабанчик, низенький, в талии узкий, покрытый лаком и оплетенный разноцветными шнурами, важно стоявший на циновке рядом с У Тхэ.
- Как бы это прекратить? - вздохнул Эртхиа, оглядываясь на Тахина.
- Невозможно, - покачал головой Дэнеш. - Теперь уже никак.
- Ах, как жаль.
Дэнеш кивнул.
Когда отодвинули столики, господин У Тхэ уселся с важностью, взял барабанчик под правую руку и сказал:
- Невозможно оценить вещь, не зная всех ее качеств. Вот этот барабанчик выточен из целого куска сандалового дерева и обтянут оленьей кожей. Барабанчик был пожалован мне отцом нынешнего правителя, самим Золотым Драконом, и на нем играл еще его дед.