Фигурки
Беспрерывная тщетность попыток
Исправить
Завершается самой банальной фигнёй.
Если мы на доске и нас кто-то расставил,
Разве можем мы выстоять бой
Против бьющихся нами?
И дамки, и пешки
После игр дрова,
Бесполезнейший хлам.
Нами время убить.
Нас убить.
И как прежде
Поиграть и расставить
Под яркостью ламп
Или в сумерках, ночью
Пустые глазницы.
Сумасшедшего
Руки протянутся к нам,
Чтобы сбросить,
Сыграть,
Самому распорядиться:
Кого сжечь, а кого забрать в храм
Обезумевших,
Сломанных,
Брошенных
Кукол
Хороводы водить
И, ломаясь, ломать
Непослушных,
Непреданных,
Глупых из глупых,
Тех, кто выбрал давно
Умирать.
30
Тридцать это:
Шестнадцать
Плюс
Шесть
Плюс
Восемь.
Пламя траву косит,
Сжигает остатки ненужного.
В шестнадцать всё неуклюже,
До боли в зубах неправильно,
Не подчиняться правилам;
Правила для слабаков,
Тысячи оков
И тюрем.
В шесть было проще:
Тюль и
Другие занавеси
Скрывали большое окно,
А под окном баловались
Старшие,
Те, что выше,
Могут достать до крыши,
Неба и облаков.
В восемь учить отчаянно:
Пятью шесть тридцать,
Правила,
Аз, буки, веди,
Набело
Досточки исписать
Самым неровным почерком,
Мелом
Свои пророчества:
«Я буду взрослой».
Хочется время к нулям гнать.
И отыграть сызнова:
Досточки будут чистыми,
Восемь плюс шесть
Изморозь.
Не досчитать до ста.
Плен
Если я у тебя в плену,
Значит, всё же была война
И в каком-то одном бою
Проиграла, сдалась сама;
Вызывала тебя на бой,
И до смерти был только шаг.
Значит, боль. Здесь бывала боль,
И огонь, и звериный страх,
И безжалостность.
А потом пепел, дым
И руин оскал
Если я у тебя в плену,
То зачем ты меня украл?
Колесо
Подожжём колесо обозрения:
Нечего обозревать.
Время лечиться курением,
Травы в руках мять,
Растирать;
И в кипящих лужах
Свой разрушать мир.
Быт жестяных кружек
Как амфетамин:
Дурной вкус,
Пережиток прошлого,
Но ностальгия прёт.
Подожжём колесо подошвами!
Жизнь уснёт
В ярком пламени
Тянутся к свету
Все, кто не любит смерть.
Тьма накроет,
Осыплет пеплом.
Холодом отогреть
Тех, кто в тепле разнежен,
Яркостью ослеплён.
Лето должно быть снежным,
Вместо песка лёд.
Колокольные башни
Чуть выше того, что горит.
Каждый голос важен
Ложь говорит.
Поджигаем.
Стираем.
Смываем.
А дешевле вырвать глаза,
В стиле Ван Гога не слышать
Рваные голоса;
Только жёстче: резать резче,
Не плакать и не жалеть.
Эмоции это трещины.
Кипит колеса медь!
Падает вниз и криво.
Стулья уже горят.
Так ненавидят любимых,
Так их ставят в ряд
С отвратительными врагами
И бьют из последних сил
Но говоря между нами:
Не бил, значит, не любил.
Любишь веди к могиле
(Недаром: до гроба любовь).
В патриотичном порыве
Сжигай колесо вновь.
Истина
Истина глючит;
Гений в предсмертной агонии,
В хаосе собственных мыслей
Не может забыть,
Как у него на глазах умирала
Пони:
Били плетью.
Порвана крепкая нить
Проводов.
Бессознательно:
«Раньше и я ведь писал
Неплохие стихи»
Слишком хорошие,
Слишком буквальные
Начисто
Разум стирают,
Оправдываясь:
Грехи
Тяжко вздыхают,
Но напоказ, чтоб верили,
Чтобы все глюки истины не раскрыть,
Чтобы внушить:
Страхи, тревогу, сомнения,
Чтоб не добрался
И бога не смог убить
По-настоящему.
Лес обретает крылья,
Холод росы,
Солнечная трава.
Истина глючит.
Кашляет лошадь пылью.
Смерть не пугает,
Страшна лишь пустота.
В кому
Столетнее завтра разрушенная стена
Из камней, глины и палок.
Десятилетнее утро пропущено из-за сна,
Верёвок, лезвий
Жалок.
Безудержен, неуловим
Там, во сне интереснее:
Не нужно носить социальный грим,
В комнатах много места,
Много событий.
Наизнанку всё,
Но изнанка твоя реальность.
Серостью будней
Оплатишь счёт
За жизнь во сне,
Но в крайность
Кость
Поперек горла:
Открыть глаза,
Волочить для принятия кофе
Тело.
Тело тянет назад.
Тело падает влево.
Вправо.
Навзничь и вкривь.
Растекается кровью по полу.
Разрушен ещё один мир,
Ещё один мир в кому.