Скажите, доктор, вы ведь стоматолог, не так ли?
Скорее, томатолог, -улыбнулся Мортимер и погладил себя по животу. Я очень люблю помидоры.
«Подумаешь, на одну букву меньше, чем стоматолог, -подумал сыщик. Смысл-то остался прежним»
И вы работаете с животными? поинтересовался Холмс, бросив взгляд на кота. Снуппи зарычал.
Да, кивнул Мортимер, погладив своего питомца. На досуге я откапываю разных доисторических животных и делаю из них чучела.
«С ветеринаром я тоже попал в точку» -подумал Холмс.
Удовлетворив любопытство сыщика, доктор сказал:
Я приехал из Девоншира. И привёз рукопись.
Доктор Мортимер наклонился, достал из кармана ветхий свиток и развернул его, продемонстрировав текст, набранный печатными буквами.
Зачем? -спросил Холмс, вытащив изо рта трубку. Мне достаточно той чуши, которую пишет про меня Ватсон.
Это очень древняя рукопись,
Древняя? -удивился Холмс. -Семнадцатый век, если не подделка.
Подделка, -ответил Мортимер.
Тогда двадцатый, -сказал Холмс.
Он взял свиток и стал разглядывать его при свете зажжённой трубки:
Я даже могу вам сказать точную дату создания рукописи, -сказал Холмс. -Я датирую её 1650-м годом.
Ватсон устремил взгляд на Мортимера. Что скажет он?
Почти угадали, -выдохнул Мортимер. -1650-ый год до нашей эры.
Ватсон восхищённо посмотрел на Холмса. На лице детектива читалось выражение, которое определил бы даже самый плохой физиогномист. Чему здесь удивляться, если я профессионал!
Я датировал рукопись благодаря некоторым особенностям написания, характерным для данной эпохи. объяснил сыщик, возвращая рукопись. Вы, наверное, читали мою небольшую монографию по этому вопросу, изданную в прошлом году?
Холмс встал с места, подошёл к книжной полке и с трудом выдвинул краешек тяжеленного тома в шестьсот страниц убористого текста без пробелов между строками и словами.
Мортимер приподнял очки и почесал лоб:
Признаться, не читал.
Я так и знал, спокойно сказал Холмс и задвинул книгу на прежнее место. Моя монография с момента издания прочно вошла в число самых редких бестселлеров мира. Она издана в одном экземпляре.
Доктор Мортимер поправил очки:
Рукопись передал мне на хранение сэр Чарльз Баскервиль.
Неужели он думал, что в вашем кармане рукопись будет в полной сохранности? -улыбнулся Холмс.
Мортимер укоризненно взглянул на сыщика:
Между прочим сэр Чарльз был человеком весьма практичным. Он сколотил большое состояние на ввозе угля из Южной Африки в Англию.
Холмс взглянул на карту Британии, занимавшую большую часть противоположной стены (и некоторую часть обратной стены) и скептически заметил:
Это вы называете практичностью? Вам известно, что возить уголь из Южной Африки в Англию-это примерно то же самое, что ездить в Тулу со своим самоваром.
Не понял, -сказал Мортимер.
Как вам доступно объяснить? задумался Холмс. Это то же самое, что из США возить в Россию сланцевый газ.
А, понял, -встрепенулся доктор Мортимер. Но сэр Чарльз южноафриканский уголь затем доставлял назад в Южную Африку и продавал африканцам по двойной цене.
Да, для того, чтобы до такого додуматься, надо быть человеком недюжинного ума, -согласился Холмс.
О чём и речь, -сказал Мортимер. Так вот, сколотив состояние, сэр Чарльз решил вернуться в родной Баскервиль-холл, что в графстве Девон, и принести процветание в родные края. Жители этих мест ждали Баскервиля с надеждой и дождались. Прибыв в Девоншир, сэр Генри немедленно отменил крепостное право и ввёл денежный оброк. Однако, когда бывшие крепостные крестьяне (а теперь свободные фермеры-арендаторы) узнали, сколько им придётся платить за землю, они потребовали восстановить крепостное право в полном объёме.
Неблагодарная чернь! -воскликнул Холмс, вскакивая с кресла. Их всех нужно отправить на африканские шахты. Уголь добывать.
Вот и сэр Чарльз так решил. Он уже зафрахтовал корабль, закупил кандалы И вдруг. Впрочем, обо всём по порядку.
И гость высоким скрипучим голосом начал читать старинную рукопись.
Дети мои, потомки славного рода Баскервилей!
Если вы читаете эту рукопись (в чём я лично сильно сомневаюсь), значит вам нечего делать, как было нечего делать мне, когда я её писал. Есть много историй о страшной собаке Баскервилей, но я ограничусь только одной дабы не вызывать у вас панику. Да, одной, но зато самой страшной. У меня до сих пор мурашки по коже бегают, когда я её вспоминаю (и вовсе не потому, что, вознамерившись писать, я по ошибке уселся на муравейник). Эту жуткую историю отец рассказывал мне, когда я ещё лежал в колыбели, и всегда удивлялся, почему я смеюсь.