За создание кружка «сибирских патриотов» и «сепаратизм» Потанина арестовали. Суд приговорил его к пяти годам каторги. Но в каторжной тюрьме в Свеаборге он пробыл только три года. За примерное поведение срок наказания был снижен, и Григория Николаевича отправили в ссылку в Олонецкую губернию. В 1874 году Потанин был помилован и поселился с женой в Нижнем Новгороде.
По Монголии
В 1876 году Потанины отправились в первое своё общее путешествие. Экспедиция была немногочисленной. В её состав входили топограф Рафаилов, которого сопровождали два казака, студент Позднеев, знавший монгольский язык, зоолог Березовский и чучельщик Коломийцев. Сейчас чучельщиков называют таксидермистами
Путешественники выехали из Зайсана 20 июля. И первый же ночлег в долине Черного Иртыша показался сущим адом. «Свежие» люди подверглись широкомасштабной атаке комаров. Александра Викторовна писала в своем дневнике: «В воздухе от них стоял шум, напоминавший кипение самовара; на свечу они наседали так, что гасили её, а вокруг подсвечника образовались целые валики из обожженных комаров. Люди всю ночь не могли заснуть» (Потанина А. В. Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю, Москва,1895),
В долине реки Кран, впадающей в Иртыш, находился буддийский монастырь Шара-сумэ, в котором путешественники надеялись нанять проводника по Алтаю. Но ничего не получилось. Их окружила толпа и стала забрасывать камнями. Позднеева стащили с лошади и сильно избили. Его, а также Потанина и Рафаилова арестовали. Суд освободил арестованных, но проводника они так и не нашли.
На южном склоне Алтайских гор стали встречаться каменные бабы и многочисленные захоронения, а также «обо» груды камней с воткнутыми в них длинными шестами. Если монгол проезжал мимо, он добавлял к «обо» ещё один камень. Считалось, что тем самым он задабривает духов гор.
В Кобдо экспедиция провела зиму с половины октября до конца марта, собирая сведения о жизни китайцев и монголов. 20 марта путешественники направились на юг. Здесь уже чувствовалось дыхание пустыни Гоби. Она представляла собой равнину, усыпанную чёрной галькой, без единой травинки. Лошади, которых мучила жажда и голод, еле передвигали ноги. Наконец, впереди показались холмики, на одном из которых виднелась башня. Это был оазис Сантоху.
Отдохнув здесь, экспедиция направилась к городу Баркуль у подножия Тянь-Шаня, а затем к Хами самому восточному из городов Китайского Туркестана, населённого, кроме китайцев, таджиками и узбеками. Они имели своих ханов, подчиненных китайским губернаторам. Но часть Хами лежала в руинах это был результат китайско-тюркской войны, разразившейся в первой половине позапрошлого века.
В Ном-Тологой Потанин нанял проводника, и с запасом воды и свежескошенной травы экспедиция снова совершила переход через Гоби, оказавшись в ставке Джасакту-хана, которому китайский губернатор направил предписание оказать всяческое содействие русским путешественникам. Но хан сделал всё наоборот. Он не принял их, не пустил в монастырь, вернул подарки, ему предназначенные. После такого «гостеприимства» путники поспешили унести ноги и отправились на север, в Улясутай, а оттуда в Кош-агач и дальше, в Бийск.
Второй этап
Весь 1878-й и первые месяцы следующего года Потанины составляли описание своего путешествия и обрабатывали собранные материалы по этнографии. В апреле 1879 года они отправились в Монголию снова. В состав экспедиции входили также студент Адрианов, переводчики Чиналков и Палкин, топограф Орлов и трое казаков.
На этот раз каких-то чрезвычайных происшествий не происходило. Была, правда, попытка конокрадства, но злоумышленники не смогли ее осуществить. А вот встреча с шаманами запомнилась.
Однажды на рассвете путешественники услышали удары бубна. Они увидели обряд камланья. Его исполняла шаманка Найдын. Плащ ее был покрыт массой бахромы из ремешков, с пришитыми к ним железными погремушками и колокольчиками. Ремешки изображали змей с глазами из бисера и открытой пастью. На плечах, на воротнике, на шапке были нашиты пучки совиных перьев, бахрома закрывала лицо. Бубен представлял собой обруч с натянутой на него козлиной шкурой.
Обряд проводился в юрте. В очаге что-то кипело в котле, вместо дров использовался можжевельник. Мать Найдын плеснула молоком на камни, и Найдын повернулась спиной к огню. Она била в бубен, раскачиваясь и извиваясь, при этом движения и удары бубна все убыстрялись, а потом неожиданно прекратились, и Найдын запела. Голос её был полон разных интонаций от нежных звуков до гортанных криков. Это означало, что духи, вызванные Найдын, собрались все вместе.