Божий человек
Новый импульс кладоискательству придала, как ни странно, война в Афганистане. Незадолго до вывода оттуда наших войск вернулся домой некогда первый на деревне парень, лучший гармонист Иван Шурыгин. Но теперь от бравого его вида и стойкого румянца во все щеки мало что осталось. Получил тяжелое ранение, списали из армии подчистую как увечного.
Но только понапрасну говорят, будто бомбы в одну и ту же воронку не попадают. Разразилась гроза, и огонь небесный, как и огонь рукотворный, прицельно ударил по тощему облику Ивана, что называется, из орудий главного калибра.
Красный туман поплыл перед его глазами, и он провалился в черную пропасть. Сельчане потом рассказывали, что никогда не видели такой застывшей маски ужаса на лице человека. Но Шурыгин вскоре пришёл в себя. Вся его одежда истлела, а сам он был относительно цел и невредим, если не считать метки, которую оставила молния на его спине, что-то вроде татуировки в виде ветвистого дерева.
Это так повлияло на Ивана, что он стал совершенно другим человеком. Словно родился заново. Если раньше о Божественном промысле речей не заводил, теперь говорил всем, что должен был попасть в Ад, так как моджахедов истреблял, как клопов, хотя жалко их было тоже ведь люди. Но именно такой приказ ему дали, и поджаривали бы его на сковородке, если бы не Богородица, а он её видел совсем-совсем близко: в белых одеждах, ясноокую, светлую, как самое светлое облако. А ещё заявил Шурыгин, что присвоено ему очередное звание божьего человека, что наделён он особым даром клады отыскивать. Такой у него теперь приказ на всю оставшуюся жизнь и выполнит он его на сто с лишним процентов.
Люди отнеслись к нему с пониманием. Тяжёлое ранение, да ещё эта молния От такого и не вышибленный из правильной жизни свихнуться может.
Но на человека с вывихнутыми мозгами Иван совсем не походил. Рассуждал здраво. Только вот упрямец был каких не видывали. В любой разговор вклинивался и гнал своё фирменное, шурыгинское. Дескать, все мы радугу над головой видим, а вот где она в землю упирается?
Никто, понятно, не знал. Никто не изучал эту мудреную оптическую геометрию. Радуга она в небе, вроде бы земли не касается.
А Иван об заклад бьется: касается, ещё как касается! А там, где кромка эта пролегла, там и клады.
Спорить с ним было бесполезно.
Радуга же каждый раз по-разному с неба свисает, доказывали свою правоту деревенские. Когда на западе появится, когда на востоке, а когда и на севере. Всё зависит от того, в какую сторону дождевые тучи ветер гонит. И что же, по-твоему, надо запастись ковром-самолетом, чтобы успеть ту кромку твою зафиксировать? Радуга она ведь быстро с неба сползает, долго не держится.
А он в ответ:
Так силу ветра изменить можно. Вызвать, к примеру, радугу при помощи особого заклинания. А уж тогда-то разложится это коромысло небесное строго, как в аптеке. Радуга она своё место знает. Стоит только промерить все хорошенько. А промерил копай, обязательно найдешь что-нибудь.
Скептики сомневались.
Ну и где же, по-твоему, радуга рога в землю уперла? спрашивали они после грибного дождя.
Иван за словом в карман не лез:
Так вот вам и скажи сразу же туда побежите.
Понимали Шурыгина, конечно же, с поправкой на его контузию. Мало ли какие тараканы в голове у не совсем здорового человека, инвалида то ли войны, то ли своей судьбы.
Но однажды Иван пропал. Хватились его не сразу. Справились у родных ничего про него не знают. Радугу, наверное, свою ищет грозы как раз всю неделю друг с дружкой переругиваются.
Стали Ивана искать всей деревней. Мало ли что может случиться? Прочесали весь лес в округе никаких следов. А спустя четыре дня Шурыгин возьми да и объявись. Обросший, голодный, но с какой-то странной слепой улыбкой и, вероятно, даже счастливый.
Жуть болотная
Нашёл я всеё-таки эту отметину, поделился Иван. Далеко вот только она, а там места глухие сплошные завалы, болото вздыхает, как смертельно больной.
А клад-то где? поинтересовались сельчане.