Всё, что вы прочитали в этом письме, написано мной ещё год назад. В сегодняшнем состоянии я бы не мог написать так. В то время я пытался избавиться от этого зелья, видит Бог, как я старался, и мог их не употреблять, но без них я перестал ощущать радость жизни. То, что я сейчас пишу это записки из моего дневника, сделанные мной раньше. Я их читаю, и как будто они не мои, но я понимаю, что должен написать их в письме и рассказать о себе. В сегодняшнем моём состоянии этого я уже бы написать не смог. Сейчас я могу написать только так: простите меня, мои родные. Я не могу больше жить в этой жизни. Сегодня я её не понимаю и не люблю. Она мне неинтересна, всё меня в ней раздражает, если я без наркотиков. Я не люблю жизнь, но я люблю то состояние, когда я принял наркотики, тогда я чувствую себя человеком, а всё, что происходит вокруг, меня не интересует, не касается. В этот момент мне так хорошо, так чудесно, но он этот момент, с каждым днём укорачивается, если я не увеличиваю дозу. Я вынужден принимать наркотики в большей дозе, или более сильнодействующие, чтобы как можно дольше находиться в прекрасном мире, а не в ненавистной мне жизненной действительности.
Три месяца назад меня лишили водительских прав, и я не смог ездить на работу, меня уволили. Машину я продал не потому, что хотел купить новую, как сказал Вам, а потому, что имел долги и не имел денег на наркотики. Сегодня у меня нет денег, работы, машины и нечем платить за квартиру. Я точно знаю, что денег у вас нет, а есть долги за мою машину, и помочь вы мне ничем не можете. Если я останусь жить, то буду вашей болью, страданием, стыдом и обузой до конца дней ваших, потому я выбрал смерть. Лучше пережить горе один раз, чем жить с ним всю жизнь. Не оставить этого письма я тоже не могу. Прошу вас, покажите его всем родственникам, особенно молодым. Все же знали меня, как неплохого парня и пусть знают, в кого я превратился, однажды не проявив волю, настойчивость, чтобы отказаться от неизвестного мне соблазна получить удовольствие, и чем мне потом пришлось за это заплатить. В Германии, так же, как и в России, эта отрава сегодня доступна всем, а соблазн огромный.
Простите меня, простите меня, если можете.
Прошу прощения, мама моя, в муках и к радости родившая меня.
Прошу я прощения у тебя, жизнь моя.
У Создателя мира и вечности прошу я прощения для себя.
И перед смертью молю его, остановить волей своею
Эту людскую беду гибель душ на Земле гробовую.
Ибо не верю сегодня я в то, что люди сами справятся с нею.
МНОЙ!
Душа отравлена, убита
Нет прекрасных чувств во мне.
Душа отравлена, убита
И нет мне счастья на земле.
Душа отравлена, убита,
И нет мне места на земле.
Душа отравлена, убита,
Какое горе мне.
МНОЙ, Душа отравлена, убита,
А кто поможет мне?
НИКТО.
ЕСТЬ МУЗЫКА ДЛЯ ДУШИ
И ЕСТЬ ДЛЯ ТЕХ, У КОГО ЕЁ НЕТ
О! Звуки, звуки!
Что со мной? Не слышу я сегодня
Музыки другой.
Я слышу лязг металла,
Барабанов бой,
Гудение, шипение электрогитары
С оборванной струной,
Вопль, визг, стенания и визжания кого-то,
Напоминающих людей.
О! Как классно слышу это я!
Когда Душа моя мертва!
Рая сдержала слово, данное Борису, и отдала письмо родителям в день его рожденья.
В этот день его похоронили, в этот день ему исполнилось 20 лет.
После похорон и поминок остались самые близкие родственники. Рая прочитала письмо вслух, для всех, обливаясь слезами. Не было только Екатерины Яковлевны. После известия о смерти Бориса, Марине, матери Бориса, и Екатерине Яковлевне, бабушке, стало плохо и их обеих увезли в больницу. Марину выписали через два дня, прописав периодически успокаивающие уколы и таблетки, а у Екатерины Яковлевны врачи установили инфаркт. Состояние её было очень плохим. Бабе Эмме сообщили о смерти правнука после того, как поставили успокоительный укол. Борис вырос под присмотром и на глазах у бабы Эммы. Роберт был старшим ребёнком у Катерины, младшей была дочь Неля. Он женился ещё перед армией, даже нельзя сказать, что женился, а перед проводами, за два дня, привёл он в дом девушку, с которой дружил, и сказал: «У Марины будет ребёнок, она моя жена, пусть Марина поживёт с вами, пока я служу». Марина оказалась умной, работящей девушкой и сразу пришлась по душе в семье. Через шесть месяцев родился Борис. После службы Роберта они так и остались жить с родителями. Построили маленький домик во дворе, сначала вроде бы как для летней кухни, но потом перебрались туда жить, устроили там спальни для себя и детей, к тому времени у них уже родилась Рая, а кухня по-прежнему осталась в доме, где, в основном, готовили баба Эмма и Марина. Так вместе жили они до тех пор, пока не уехали в Германию. Борис рос послушным мальчиком, но больше всего радовал и вызывал гордость у семьи тем, что хорошо учился в школе. Он был лучшим учеником в том районном центре Рубцово, где они жили. В учёбе ему помогала бабушка Екатерина. Борис восхищал её своей усидчивостью и хорошей памятью, втайне она очень гордилась им, но никогда не хвалила его, не показывала виду, что довольна им, и только когда он получил аттестат с отличием, Екатерина Яковлевна обняла Бориса при всех в школе и прошептала ему на ухо, прослезившись: «Я горжусь тобой, дорогой мой внучек» Она была довольна им и как бабушка, и как преподаватель. После известия о смерти Бориса, Екатерина Яковлевна как бы оцепенела, застыла, долго сидела, не заплакав, не проронив ни слова, потом медленно поднялась, пошла в свою комнату, взялась за ручку двери и стала оседать на пол, схватившись за сердце. Её сразу же увезли в больницу.