О разговоре с Мишей Светловым он не сказал даже Андрею со Славой.
Все это время Виктор умудрялся, как уже бывало, внешне сохранять полное спокойствие. Светлана, конечно, чувствовала, что с мужем что-то не так, и пару раз за ужином (не при детях) спрашивала, что его тревожит. Виктор отделывался обычными отговорками: проблемы с магазином, задерживают товар на таможне, менеджеры плохо работают и т. д. Светлана легко верила. Он испытывал стыд за вранье, но говорил себе, что делает это для ее спокойствия.
В субботу они со Светланой (условившись с домработницей, что придут к двум часам и обед будет готов) повели детей в кино, потом в «Макдональдс».
В закусочной Даша заказала куриное филе. Съев одну котлетку, отодвинула тарелку, на которой лежали еще две.
Даша, надо доесть, сказала Светлана.
Не хочу, капризным тоном протянула Даша. Как младший ребенок, она была немного избалована. Я думала, буду есть, а теперь вижу, что не буду.
Виктор сурово сказал:
Заказала? Ешь!
Не хочу, пап! Ну пожалуйста, можно я не буду?
В памяти Виктора вдруг возникли голодные, затравленные глаза детдомовцев, которых он посещал в пятницу. Каждый из них за один кусочек котлетки, от которых его дочь воротит нос, готов был убить.
Неожиданно Виктор услышал свой грубый, полный раздражения крик:
Ешь, я сказал! Иначе больше никогда никуда не пойдешь!
Несколько посетителей, перестали жевать и оглянулись на их столик. Даша расплакалась. Светлана с укором сказала:
Витя
Даже Ваня, съевший свою порцию до последней крошки, побледнел.
Даше пришлось через силу доесть котлеты. Спустя несколько минут Виктор погладил дочь по голове и попросил прощения. В глубине души он понимал, что прав по сути, но не прав по форме: нужно было спокойно и твердо убедить дочь доесть то, за что отец заплатил деньги, но не срываться на крик.
Извинения были приняты, через минуту Даша снова смеялась, покачивая под столом ножкой, но Светлана все еще поглядывала на мужа с недоумением.
Из «Макдональдса» они вышли в солнечный летний денек, и скоро грубость Виктора была забыта. Хотя Светлана уже не улыбалась так лучезарно, то и дело бросала на Виктора короткие настороженные взгляды. Виктор старался их не замечать.
Он завел со Светланой разговор о завтрашней годовщине. Столик в ресторане он забронировал еще месяц назад, теперь осталось решить только, какое платье наденет жена.
Они обсуждали эту важную тему с видимым напряжением, как только и можно обсуждать практические, приземленные вопросы, касающиеся денег, вещей и имущества.
Вдруг Светлана остановилась.
Нахмурившись, Виктор смотрел на побледневшее лицо жены. Она округлившимися, полными тревоги глазами смотрела на человека, который бодрым и уверенным шагом приближался к ним по стиснутой рядами живой изгороди парковой аллее.
Высокий мужчина лет сорока пяти, темноволосый, виски тронула седина. Он одет в белые брюки и черную рубашку, на ногах мокасины. На шее поблескивает цепочка из чистого золота.
Он шел прямо к Истоминым, не сводя приветливого и в то же время насмешливого взгляда с побледневшего лица Светланы. Не было никаких сомнений, что этот человек сейчас заговорит с ней.
Виктор услышал свой глухой, до ужаса бесцветный голос:
Света, кто это? Ты его знаешь?
Она не ответила.
Незнакомец, приблизившись, с наигранным весельем закричал его слышали, наверно, во всех уголках парка:
Светка! Здорово! Давно не виделись, подруга. Какими судьбами?
Он подошел к Светлане вплотную. С лучезарной улыбкой оглядел ее с ног до головы. Бледность ее щек залила краска. Нервно оглядываясь, женщина отступила на шаг.
Здравствуй, Сережа, хриплым от волнения голосом ответила она. Выдавила жалкую и растерянную улыбку. Как поживаешь?
Ну вот! закричал Сережа, всплеснув руками. Значит, все-таки помнишь меня!
Он сощурился, с насмешкой глядя на нее.
Только я смотрю, ты не очень-то рада меня видеть. По крайней мере, не так, как я.
Ваня вырвал ручку из руки отца, подошел к хамоватому незнакомцу и крикнул высоким мальчишеским голосом:
Не надо обижать нашу маму! Она хорошая!
О! Сережа поднял брови, сверху вниз глядя на мальчика. Поздравляю, Светик, у тебя растет защитник.
Светлана, облизнув губы, дрожащим голосом сказала:
Ваня, не кричи, пожалуйста, на дядю. Он просто разговаривает с мамой.