Они присели на пенек.
Здесь мы сидели обнявшись и говорили разные милые глупости
Отчего же глупости? Я и сейчас люблю тебя так же.
И я, вздохнул Перси.
Он держал жену за руку и старался отогнать неприятное ощущение дежавю. Так же он стоял тогда с друзьями, полный надежд, веры в свое освобождение, безмятежно смеялся и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, и совсем скоро все переменилось. «Нет, так я сойду с ума, я никогда не дам себе возможности радоваться, нужно перестать ждать плохого».
Перси и Нинисель возвращались в пещеру. У входа Перси остановился: почему-то в коридоре, ведущем в их спальню, было совсем темно. Не горела ни одна лампочка. Хотя они возвращались позже обычного, ночью в коридорах никогда не выключали свет совсем.
«Странно, отчего нет света?» пробормотал Перси. Нинисель доверчиво взяла его под руку.
Идем, видишь, там вдалеке свет? Это наша комната. Уходя, мы чуть приоткрыли дверь. Давай смелее, я буду держаться за тебя.
Перси неуверенно пошел на свет. В конце концов, он ведь идеально знает этот коридор. Неприятное предчувствие не исчезало, но Перси уверенно шел вперед. Их комната была уже совсем близко, когда внезапно нога зацепилась за что-то, и он потерял равновесие. Боль от удара, дикий безотчетный страх, крик совсем рядом испуганный, особенно громкий в мертвой тишине коридора крик Нинисель.
Очнулся Перси в своей комнате. Над ним склонилось заботливое лицо Мейтнерия.
Как Вы себя чувствуете? он положил Перси на лоб влажную повязку. Лежите спокойно и не волнуйтесь.
Я упал?
Над полом натянули тоненькую веревочку и приклеили к стене. Неудивительно, что Вы упали ведь в коридоре вывернули все лампочки.
А Нинисель? Где она?
С ней все в порядке, она пока без сознания, но скоро очнется.
Что-то в голосе врача, однако, насторожило Перси.
Что с Нинисель? Скажите мне правду!
Ваша жена скоро поправится, но ребенок
Она потеряла ребенка?
Перси покраснел от бессильной ярости и сжал кулаки.
Я убью Гольмия!
Тише, не бросайтесь чудовищными обвинениями. Откуда Вы знаете, кто это сделал и зачем? Вам лучше просто отдохнуть и побыть с друзьями.
Я знаю, прошептал Перси. Знаю, что говорю.
Вам придется провести в постели несколько дней, невозмутимо продолжал врач, будто не расслышав последних слов Перси, я передам вождю, что Вы нездоровы, а причину объясните ему сами, когда поправитесь.
Едва за Мейтнерием закрылась дверь, Перси вскочил на ноги, но резкая слабость заставила его снова лечь. Друзья привели к его постели молодого рабочего из инженерного корпуса, Перси сразу узнал его.
Дармштадтий?
Вы правы, сэр.
Он услышал ваши крики, позвал врача и помог отнести вас в комнату, пояснил Лютеций.
Дармштадтий добродушно и немного застенчиво улыбался.
Рад был помочь. Вы всегда нравились мне, Вы прекрасный начальник.
Когда Дармштадтий наконец вышел, Перси с неудовольствием сказал, откинувшись на подушку:
Надеюсь, вы не собираетесь снова заводить разговор о Монтесуме, политике и прочем. Я устал от всего этого.
Именно об этом мы сейчас и будем говорить. Перси, ты ведь сам понимаешь, как важно сейчас собирать преданных людей! Разве ты еще не убедился, что Гольмий на все готов, чтобы тебя уничтожить?
Да, я это понимаю, но все же не желаю сейчас говорить об этом. Пусть хоть весь мир вверх дном перевернется! Я устал от политики, от страха за свою жизнь! Мне все это надоело. Оставьте меня в покое хотя бы на день.
Перси очень устал и пережил большое потрясение, дадим ему отдохнуть, согласился Лоуренсий.
И друзья оставили Перси одного, а он метался по кровати, проклинал Гольмия и в бессильной ярости грозил кулаком невидимому врагу.
***
Прошло больше недели, Перси и Нинисель поправились и вскоре перестали говорить об ужасном происшествии. Стоило Перси начать проклинать Гольмия, Нинисель начинала плакать, и Перси стал избегать даже упоминания его имени. К счастью, посещение Монтесумы было коротким, он ограничился лишь официальными вопросами о самочувствии, и Перси решил, что вождь составил свое мнение насчет случившегося. Постепенно все возвращалось на круги своя, жизнь становилась спокойнее.
Первый удар обрушился на него через неделю, за завтраком. Холодно и вежливо, ничего не выражающим тоном Монтесума попросил Перси зайти к нему в кабинет. Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе у Перси, но он и виду не подал, что разволновался, а напротив, тотчас согласился.