Будь осторожен, Перси, заметил Лоуренсий, Не забывай, что у него остаются союзники, они тоже могут быть нам опасны. Блотон силач, которому стоит лишь дунуть, чтобы тебя не стало, и это вполне заменяет ему ум, а Уилви Особенно остерегайся Уилви, он коварный человек, под стать нашему Монтесуме, и язык за зубами держать умеет, сразу не поймешь его намерений, а с виду святая невинность.
Чему быть того не миновать, беззаботно рассмеялся Перси, я, конечно, буду предельно осторожен и внимателен. Кстати, какая должность у Гольмия?
Такая же, как у тебя. Он небольшой начальник, по крайней мере, был им до заключения.
Его не понизят?
Не думаю, ответил Лютеций. У него в подчинении много людей, и он может попытаться склонить их на свою сторону.
У меня тоже немало людей, которые беспрекословно меня слушаются.
И во всех ты уверен, как в самом себе?
Перси оставил последнее замечание без ответа.
Вечером, едва Перси переступил порог зала, к нему навстречу вышла бледная Нинисель, явно взволнованная, с покрасневшими глазами.
Гольмий вернулся, сообщил Лютеций, он оскорбил ее.
Кровь бросилась Перси в лицо.
Где этот мерзавец?
Гольмий уже сам шел к нему навстречу. Он почти не изменился с их последней встречи, только немного похудел и выглядел утомленным, казалось, общая усталость проникла во все черты его лица, и немного изменилась походка, но в остальном он был прежним, и его глаза сверкали так же враждебно.
А, Перси, спешишь на помощь любимой жене! Имей в виду: я ее пальцем не тронул.
Словами порой можно задеть намного сильнее. Если ты еще раз скажешь о Нинисель хоть слово, я тебя убью, как собаку.
Спорный вопрос, насмешливо улыбнулся Гольмий, во всяком случае, вызов принят. Посмотрим, кто кого.
Гольмий отошел, а Перси друзья почти насильно усадили за стол.
Успокойся, остынь. Вот видишь, мы тебя предупреждали, Гольмий ни перед чем не остановится.
Гольмий за своим столиком шептался о чем-то с Уилви. Он так низко наклонился над столом, что спутанные пряди густых черных волос скрыли лицо; они с Уилви совещались, и Перси почувствовал прилив жгучей ненависти: Гольмий вернулся, и кончилась спокойная жизнь. Все начиналось сначала.
Вечером Перси долго не мог уснуть. Его одолевали сомнения и смутное беспокойство; пролежав без сна около получаса, Перси быстро оделся и бесшумно выскользнул из комнаты, оставив Нинисель безмятежно спать. Нинисель ждала ребенка, и Перси чувствовал к ней особую нежность. Он представлял, как она будет заботливо склоняться над малышом, счастливо улыбаться и рассказывать ему о простых, но всегда милых заботах. Их ждало светлое будущее.
В коридоре тускло горел свет на ночь его всегда приглушали. Перси осторожно вышел из спальни и направился к выходу в надежде, что глоток свежего воздуха вернет ему утраченный душевный покой. Внезапно Перси услышал голоса в противоположной части коридора и остановился: в одном из говоривших он узнал Монтесуму, второго он не знал.
Вероятно, но это не объясняет, говорил незнакомец.
Не устояв перед искушением, Перси подошел чуть ближе и спрятался в углу.
Вы хотите сказать, перебил собеседника Монтесума, что грядут большие перемены?
Нас ждут тяжелые времена, Нобелий прав.
Мне надоело слушать бред и сказки этого старика. Я держу его не для того, чтобы постоянно слушать поучения и постоянно узнавать, где я ошибся счет своим ошибкам я могу вести сам. Вы убеждали меня, что Нобелий мудрейший философ, и его ценные советы во многом помогут мне, но пока я еще не услышал ни одного ценного указания, зато узнал, что я плохой вождь и самонадеянный человек. Он рекомендует мне окружить себя преданными людьми, но в то же время не советует верить людям на слово. Глупый и противоречивый старик!
Мое мнение о нем расходится с Вашим, сэр. А о чем Вы говорили во время последней встречи?
О, он рассказывал мне о гибели нашего мира, предрекал конец света. Я заметил, сейчас это стало очень модным. Кроме того, он упомянул наше секретное оружие.
Так он знает о нем?
Скорее подозревает. Он много рассуждал о том, что мы сами себе готовим гибель использованием такой сложной техники, от которой зависим, без нее мы не сможем ни воевать, ни даже просто жить. Нобелий считает, что мы очень уязвимы у нас нет ни сильных воинов, ни преданных рабов, и без машин мы бессильны. Уничтожь все оружие и мы обречены. Его бесполезно убеждать, что техника надежно спрятана, что о ней знает лишь горстка преданных людей: главный инженер, главный механик да мы.