«Хороший господин» это тоже я. Так называет меня рабыня, та самая, что заснула, сидя на скамье и смешно приоткрыв рот. Заснула потому что пришла мама, а маму никто не должен видеть
Мама!
В глаза бьет свет яркий, дневной. Уже день? К губам прикасается что-то холодное. Не задумываясь, я делаю глоток.
Горько!
Выпил? Ну и славно, хороший господин, ну и славно. Ты спи, спи. Ты спать должен, иначе не выздоровеешь. Тебя боги отпустили нам всем на радость. И господин Тидей рад, и господин Полиник, и господин Капаней. И ванакт наш, дедушка твой, о тебе справлялся
Я не слушаю. Я уже понял мама ушла. Мама ушла, а я так хотел, чтобы она осталась подольше! Мама всегда уходит
Раз в год мы с папой, дядей Полиником и тетей Дипилой ходим за Микенские ворота к Полю Камней. Там хорошо и красиво, но никто почему-то не смеется, не улыбается. Там даже не играют, хотя за камнями очень удобно прятаться, особенно вечером. Возле одного из камней мы льем на землю вино и крошим лепешку. Это для тети Аргеи. Папа говорит, что она болела и ушла к Гадесу.
Я знаю тетя Аргея умерла.
Мне ее жалко. Папа говорит, что она была совсем молодой.
В этом году мы встретились на Поле Камней с дедушкой Адрастом. Тетя Аргея его дочка. И тетя Дипила его дочка. Тетя Дипила всегда плачет, когда мы льем вино. Она называет меня «бедным мальчиком». Это потому, что она думает, будто тетя Аргея моя мама.
Дедушка не плачет. Он никогда не плачет.
Мне жалко тетю Аргею, но я не бедный мальчик и не сиротка. Моя мама здесь, только ее никто не должен видеть. Даже дядя Полиник. Даже дедушка. Даже Сфенел.
Я хочу рассказать Сфенелу о маме, потому что он мой лучший друг. Мама сказала, что я смогу рассказать о ней, но позже. Не сейчас.
А папа почему-то не хочет говорить со мной о маме!
* * *Под правым глазом у Сфенела синяк, ухо напухло. И нос репкой.
Нос у него всегда репкой, как у его папы Капанея. А вот синяк
Они, Тидид, опять приходили. Алкмеон с Амфилохом свою агелу привели. И еще тех, с Форонейской улицы.
(Агела это стая. У нас стаи нет. Для нее нужен вожак. А вожаком только взрослый может быть.)
Сфенел сопит, отворачивается.
Я Алкмеону сказал, что он пеласг.
Мне стыдно. Пока я тут отлеживаюсь, прячусь за темными ставнями, мой друг защищает нашу улицу, наше маленькое царство-государство! Сфенел, конечно, самый сильный из нас. И ростом выше. И вообще, он видом совсем-совсем взрослый, прямо-таки восьмилетний.
Но ведь тех целая стая!
И Ферсандра побили. Его в живот ударили. Алкмеоновы пеласги ударили
Сказать нечего. Сегодня утром я попросил у папы разрешения выйти на улицу. Да где там! Только и позволил, что увидеться со Сфенелом. И то ненадолго.
Ничего, Капанид, улыбаюсь я. Скоро встану!..
Он кивает, но по-прежнему сопит. Мы оба знаем дела плохи. Амфилоху, сыну дяди Амфиарая, четырнадцать лет, а его старшему брату Алкмеону целых шестнадцать. Обычно они с нами не дерутся, зато приводят целую ватагу сопляков с Пеласгийской улицы. И с Форонейской. И от Зевса Дождевика. Стаю! Приходят и начинают играть в бабки прямо у храма Трубы.
Чтобы нас обидеть.
Дядя Амфиарай, который Алкмеону и Амфилоху папа, не любит моего папу. Дядя Амфиарай лавагет, он над всеми войсками самый-самый главный. Он никогда не бывает у нас. Ни он, ни тетя Эрифила (она моего дедушки Адраста сестра младшая). Дядю Амфиарая многие боятся, говорят, что он «Вещий». Что он слышит, как разговаривают боги. Поэтому с Алкмеоном и Амфилохом никто из нас не хочет дружить. И с их приятелями тоже. Мы их зовем пеласгами[11]. Пусть обижаются! Все знают пеласги были очень глупые. Они даже не умывались.
Алкмеон сказал, что ты все равно помрешь, хмурится друг Капанид. Сказал, что твою нить Парки перерезали. Я ему в ухо дам. Вот подрасту и дам!
Хорошо, когда у тебя есть друзья!
Наговорились, драчуны?
Это тетя Эвадна мама Сфенела. Все говорят, что она очень красивая. Поэтому дядя Капаней «счастливчик».
И вовсе мы не наговорились! возмущается Сфенел, но тетя Эвадна уже берет его за руку. Капанид потирает разодранное ухо.
Я скоро встану, повторяю я. Мы им всем дадим! Так и передай этому Алкмеону. И пусть не ходят к нашему храму. И в бабки там не играют!
Сфенел хмурится, и я понимаю, что синяк под его глазом не последний.
* * *Я сплю. В горнице темно, даже светильник погас. Мне снится мама. Мне снится ее голос.