Притормози, хрипло сказал я. Я выйду.
Но за рулём сидел тот великий Человек, который всегда и всё делал исключительно правильно.
Не дёргайся. Алексей! сказал мой водитель, я заблокировал двери. Нам пора!
И машина резко увеличив скорость повернула за угол и унесла меня прочь от этого кошмара.
Но из себя не выбежать.
Себе не простить.
Я просто обнадёжил её, не имея на это права.
Я оказался в итоге тем, кто я есть на самом деле. Никем.
Впрочем я узнал её породу в Интернете. И полное её наименование мне не выговорить! и короткое. И совсем короткое.
И теперь, идя по холодной улице, я знаю, кто я.
Гибель четвёртой торцовки
Архангельску.
Геннадию и Алексею Кремлёвым.
Володе Лисицыну.
Павлу Зарубину.
Борису Артемьевичу Радевичу
И всем лесопильщикам города
Эту книгу я мечтал написать тридцать лет
Всё не было времени Пишу Спешу
Это самое главное, что я хотел написать в своей жизни
1
Наш ансамбль готов. Мы будем сегодня исполнять свой главный танец: танец с досками.
На четвёртой торцовке второго цеха СЛДК. В нашей группе три исполнителя. Точнее один исполнитель и две исполнительницы. Меня зовут Алексей. Их зовут Тоня и Оксана. Мы сыгранная группа. Мы лучшие на торцовке и лучшие в цехе. Поговаривают, что и в первом цехе такой группы нет. Мы уже год танцуем и играем вместе. Каждый в своём месте. Но слаженность работы обеспечивается именно мастерством всех трёх исполнителей. Мои партнерши как на подбор. Невысокие. Худенькие. Похожи чем-то на Люду Брагину. Танец дело тонкое и крайне продолжительное семь с половиной часов с крошечным перерывом на смену постава. Во время этого перерыва можно и перекусить и малёха поспать. Мы профессионалы. Пять минут едим и пятнадцать спим. Спим как убитые. А потом воет сирена и мы поднимаемся, профессионально протираем глаза влажными платками и снова начинаем свой смертельно опасный танец.
Вы конечно видели канатоходца, который по канату идёт над пропастью. Без страховки.
Он рискует головой каждый миг. Целых две минуты. Балансируя по самому краю.
Рядом с Тоней вращается огромная торцовочная пила. За тысячные доли секунды она может отхватить ей и руку и голову. Пила не понарошечная. Пила жуткая, страшная, с зубьями заточенными так, что толстенная доска распиливается ею легко, как кусочек масла ножом. В руках у Антонины крючок. Крючок это основной инструмент в нашем танце. Это кусок стали особой формы, тщательно выпиленный из канадской лучшей в мире пилы.
Крючок необходим, чтобы именно им поймать доску и резко выдернуть её на себя. Для этого надо аккуратно перегнуться над ползущей прямо на уровне пояса цепью. А цепь состоит из специально выставленных над звеньями шипов. Эти шипы хватают доску, прижимают её к пиле и, проплывая мимо. горделиво уносит лучшую часть доски дальше по столу торцовки, а отпиленный обапол падает под стол, легко брошенный туда изящным движением руки Антонины. Каждый миг при неточном движении шип может зацепить одежду Антонины, например фартук, и вдавить её в лезвие пилы. Случаи такие были, и были не раз! Руку может захватить за рукавицу доской и шипом, и опять туда же. Неточное движение и просто можно второй рукой задеть чудовищное лезвие
Но Тоня мастер высочайшего класса. Когда она танцует, внешнему наблюдателю всё в её движениях кажется безумно лёгким и безумно изящным. Мелькают, как крылышки бабочки, ручки, летят под стол отпиленные обаполы, весело бегают доски по столу туда-сюда, тело женщины только красиво поворачивается вправо-влево на треть оборота, да ноги мягко меняют направления носков. Это подлинный танец! Танец весёлого крючка! Танец с доскаами! Под музыку ревущей от голода пилы. Она ненасытна! И этот танец на грани жизни и смерти длится все семь с половиной часов. Он захватывает! Он потрясает! Это одиннадцать тысяч высмотренных, проконтролированных, отобранных и точно обработанных досок в смену. От Тони вращающиеся вдоль стола барабаны катков отправляют доску на другой конец стола к Оксане. Она точно так же стоит перед гигантской ревущей пилой. Только у нее не правосторонняя, а левосторонняя стойка. Она торцует доски с другой стороны. И танец у неё такой же изящный и такой же точный, легкий, непрерывный! Только руки мелькают, только крючок сверкает в руке, как сабля, а пила продолжает орать. И надеяться попить подлинной крови. Пила она любит человеческую кровь больше, чем смолу сосны. Она визжит от голода! Она охотится! Она готова в любой миг! Только зазевайся, только расслабься на секунду!