Когда певица умолкла, я хотела только одного: незаметно ускользнуть из комнаты. Дверь была почти рядом с кушеткой, но я не осмеливалась поднять головы, так как знала, что мистер Хантингдон стоит неподалеку и судя по его голосу, когда он ответил на какой-то вопрос лорда Лоуборо, лицом в мою сторону. Может быть, его слуха достигло сдавленное рыдание, и он обернулся ко мне? Боже сохрани! Страшным усилием я справилась с собой, осушила слезы и, когда заключила, что мистер Хантингдон вновь смотрит в другую сторону, встала, вышла из гостиной и, по обыкновению, укрылась в библиотеке.
Там было темно. И только догорающие угли в камине бросали вокруг красноватые отблески. Но я и не искала света. Я хотела только отдаться течению своих мыслей в тишине и одиночестве. Опустившись на пуф возле покойного кресла, я уткнулась лбом в его мягкое сиденье и думала, думала, думала, пока вновь слезы не хлынули ручьем и я не разрыдалась, как ребенок. Но тут тихо приоткрылась дверь и кто-то вошел. Кто-то из слуг, решила я и не шелохнулась.
Дверь закрылась. Но в темной библиотеке я была теперь не одна. К моему плечу ласково прикоснулась рука, и голос произнес нежно:
Хелен, что с вами?
Отвечать я была не в силах.
Вы должны мне сказать и скажете! прозвучало более властно, говоривший бросился на колени рядом со мной и завладел моей рукой. Однако я тотчас отняла ее и ответила:
Вас это не касается, мистер Хантингдон.
Вы в этом уверены? возразил он. Можете ли вы поклясться, что вовсе не думали обо мне, пока плакали?
Невыносимо! Я попыталась встать, но его колени прижимали мою юбку к ковру.
Ответьте! продолжал он. Я должен знать. Потому что, если да, мне надо что-то сказать вам. Если же нет, я уйду.
Так уходите! вскричала я, но, ужаснувшись, что он поймает меня на слове и больше не вернется, поспешила добавить: Или скажите, и покончим с этим!
Так да или нет? спросил он настойчиво. Ведь я скажу это, только если вы обо мне думали, Хелен. А потому ответьте!
Вы слишком дерзки, мистер Хантингдон!
Вовсе нет. Или вы признаете, что я близок к истине? Так не скажете? Что же, я пощажу вашу женскую гордость и истолкую ваше молчание как «да». Согласимся, что я был предметом ваших мыслей и вашей печали
Право, сэр
Если вы станете отрицать, я не открою вам моей тайны, пригрозил он, и я больше его не перебивала и не оттолкнула, когда он вновь взял меня за руку, а другой своей рукой почти обнял меня за плечи. В ту минуту я этого просто не заметила.
Так вот, продолжал он, Аннабелла Уилмот по сравнению с вами не более чем пышный пион по сравнению с душистым бутоном шиповника в алмазах росы, и я люблю вас до безумия! А теперь скажите, вам приятно это узнать? Как! Опять молчание? То есть знак согласия. Тогда разрешите мне прибавить, что я не могу жить без вас, и если я услышу от вас «нет» на мой последний вопрос, то сойду с ума. Подарите ли вы мне себя? Да-да! воскликнул он и чуть не задушил меня в объятиях.
Перестаньте! ответила я, стараясь высвободиться. Вы должны спросить у дяди и тети!
Они мне не откажут, если не откажете вы.
Не знаю Тетя вас недолюбливает.
Но не вы, Хелен! Скажите, что любите меня, и я уйду.
Уйдите! прошептала я.
Сию же минуту. Если только вы скажете, что любите меня.
Вы же сами знаете, ответила я. И, вновь стиснув меня в объятиях, он осыпал мое лицо поцелуями.
В эту минуту дверь распахнулась и перед нами со свечой в руке предстала тетушка, в ужасе переводя изумленный взгляд с мистера Хантингдона на меня и снова на него, мы с ним быстро поднялись и попятились друг от друга. Но его смущение длилось лишь мгновение. Тотчас оправившись, он с завидным хладнокровием произнес:
Приношу вам тысячу извинений, миссис Максуэлл! Не будьте ко мне слишком строги. Я просил вашу очаровательную племянницу быть моей женой и в счастье, и в горе, но она, как добронравная девица, ответила, что и помыслить об этом не может без согласия дядюшки и тетушки. А потому, умоляю вас, не обрекайте меня на вечную печаль. Если я найду союзницу в вас, то могу быть спокоен мистер Максуэлл, я уверен, не способен вам ни в чем отказать.
Мы поговорим об этом завтра, сэр, холодно ответила тетушка. Наспех и без должных размышлений такие решения не принимаются, а потому вам лучше вернуться в гостиную.
Но пока, произнес он умоляюще, разрешите мне уповать на вашу снисходительность