Не томись, что юное беспутство
Упорхнуло в розовую даль,
Что стыдиться станешь безрассудства,
Пряча взор за серую вуаль.
Отмахнись, что в рощах отсвистело.
Отпихни, чем в пепел прогорел.
Колотиться сердцу оголтело
Нет нужды, раз волос поседел.
Коль душа с прорехою досталась,
Что же попусту пустым болеть.
А когда затосковалось малость,
Лучше хряснуть горькой да запеть.
Мир светлее станет ненадолго.
Но и в этом малом благодать:
Отпевая светлых лет недолгу,
Слезы об утере проливать.
И не сторонись чужого взора.
Плачь пропажей, без остатка плачь.
Нет еще на свете тех, которых
Обошел вниманием палач.
Не с того ли сердцу заобиделось,
Затаилось не с того ль в груди,
Что когда-то глупому привиделось,
Будто счастье можно обрести?
Признание каппелевца
Не отнимайте рук холёных
От грубых окаянных рук.
Не отводите глаз зеленых
В надежде утаить испуг.
Я не питаю к вам плохого.
И верить в напускное блажь.
Не время бы сейчас такое,
Так не ласкать бы мне палаш.
Но сын России при погонах
Да клятва батюшке Царю
Мне не велят притворно скромным
Плестись с молитвой к алтарю.
Я дрался. Часто без патронов,
Вцепившись в горло бунтарю.
И раны, проклиная стоном,
Давал понежить сентябрю.
И убивал. Такое время.
Но били и меня не раз,
Картечью нашу батарею
Лицом укладывая в грязь.
И только невесомый образ,
Как список вашего лица,
Хранил с терпением святого
Душой заблудшей мертвеца.
Отбросьте ложные сомненья.
А череп, что на рукаве
Так нет вины два сильных мненья
Увы, имеют разный цвет.
Не отводите глаз зеленых,
Не отнимайте нежных рук.
Как дорог ваш румянец скромный!
Как свеж слетающий с губ звук!
Коленопреклонен пред вами
Прошу не отказать руки.
Клянусь святыми образами
Вас вечность нежить и любить.
Ангелы запели
Юность удалая бешеным пожаром
Пронеслась со свистом и пропала даром.
Оглянулся, сзади ничего не видно;
Подавилось сердце горькою обидой.
Комом встряла в горле жалость по утере.
На засове крепком в прожитое двери.
Грезилась ли радость,
Чудилась ли сказка,
Или взор укрыт был розовой повязкой?
Знать бы, не метался раненою птицей,
Подстрекая душу в кровь о прутья биться.
А забравшись в церковь, пал под образами
Да омыл недолгу буйными слезами.
Так бы гнулся в пояс, не жалея спину,
И творил молитву, пусть и пьян в дрезину,
Чтоб в церковных сводах ангелы запели
Чувственный акафист о моей утере.
Посетил бы тайный, с глаз сорвал повязку.
Снизошел скупою, да ненужной лаской.
Я б ему поведал о его обмане,
Затаивши кукиш в накладном кармане.
И бегом из храма в жуткую трясину
Так, чтоб стало тошно, как чертям в осинах.
И, не просыхая, так и сгинуть в тяжких,
Головой уткнувшись проститутке в ляжки.
Где вы легкие деньки в голубой оправе,
Где прогулки до зари с месяцем в упряге?
Обронил ли пьян в дугу, иль цыгану пропил,
Не упомню, не пойму, как я всё прохлопал.
Где вы ноченьки мои сердце сладко жгущие,
Где та силушка в плечах, многое могущая?
Расплескал вас попусту, сдуру проворонил
На лугах просыпавшись бесшабашным звоном
Исповедь белогвардейца
Вам не понять. С того не осуждайте,
Где отличить вам настоящий ад.
А понагрезилось, сударыня, так знайте,
Меня в упор случалось расстрелять.
Хоть говорить об этом нет охоты.
Но, любопытства успокоить жар,