Алексей ГубаревБайгуш
Прежде, чем изложить на бумагу сие повествование, хочется осведомить читателя, что он не найдет здесь занимательного. Желающие обрести ощущения, словно их окатил кто холодной водою или в наручниках волокут на расстрел, разочаруются об утерянном даром времени. Истории, в общем понимании этого слова, в этих пустых строках никакой нет, потому блюдо покажется посетителю довольно пресным. Данное чтиво назначено скорее для натуры задумчивой, в характере слабом, которой свойственна мечтательность и долгая боязнь окунуться во грехи, что, впрочем, любой другой делает не задумываясь.
Наверное, оно ближе обывателям монастыря и в большей степени, которые женского полу. Желания внести сраму в благочестивое житие затворниц, а паче посеять растление в их умы или же вызвать блудное разжжение плоти высокодуховных особ здесь нету, как и иного злого умысла. Всеизвестно, что и при церкви страсть бушует не менее сильно, но в отличие от той, которая на воле вдрызг упивается пороком, та, которая заточена в стены монастырей вынужденно нарезает бессмысленные круги, словно возбужденный жеребец, видящий загулявшую кобылицу, но привязанный к столбу крепкою бечевой. По своей сути данным легкомысленным посланием я не открываю нового направления литературы название которому комедия, где двое молодых героев, одним из которых оказываюсь я, на протяжении долгого времени откровенно «валяют Ваньку». Буйному нраву, привлекаемому насыщенными ароматами жизни, в тонких нюансах значения не найти. Так и здесь он обнаружит себе мало интересного. Предложенное вашему взору, скорее сродни прогулке запоздалой пчелы в позднюю осень по цветкам астр, не дающим нектара, в которых она будет оглоушена яркой игрою холодных красок, но утробы не насытит.
Двое в пузырьке.
Нет, не каждый склонен к размышлениям. Определенно не каждый. Данное занятие скушно и присуще редкому человеку, неизлечимому от этой напасти. По несчастию я тяжко болен этим недугом. Зачастую часами таращусь в окно и с собою спорю, пока дела служебные не отвлекут. А всё потому, что внутри пузырька двое премерзких создания огнездилось. Душонка-то у меня мелкая. Плёвенькая по неизвестной природной прихоти вышла, никчёмная. Потому и подобна пузырьку аптечному. А то ужасное обстоятельство, что там эта парочка разместилась и есть причина тяжкой моей хвори. И ладно бы скоморохам там ошиваться, о чем и мечтается часто. Так я бы улыбался на окружающее и людям. Без повода в смех бросало бы всякай раз. Комарилью бы, вот того же трепака Куда-а-а там. Нетушкивам-с, мил человек, судьбишкой прописаны горькие пилюли пользовать. Вкушайте свою долюшку порционно и не плачьтеся понапрасну. И не приведи Господь, юноша, залпом хлебануть этого зелья. А то ить многий-то искалечился на собственной стезе, не по силенке замахнувшись. Страшное дело
Что касается этих двоих, то много про них не скажешь. Один являет собою серую тоску. Ну, как в позднюю осень, когда нудный дождь сыплет на опавшие листья подле рябины, клонящей к земле тяжелые грозди. Второй же едкий, словно нашатырь. Ему бы всё ёрничать хоть над чем; глаза бы щипать дымом. Да ко всему он большой любитель всячески первого задеть. Глаз эдак прищурит, осклабиться и пошел изгаляться. А первый всё свою линию гнёт, что та пружина. Сойдутся, часа два не разведёшь оболдуев.
Взять вот недавно. Случись первому обратить внимание на совсем незначительную присущность русским.
У нас ведь как, крадучись начал он очередной монолог, отчего-то всегда одному дается право распоряжаться другим. Соберет такой деятель простолюдинов до кучи и давай распаляться: Драка, мужики, предстоит смертная! Высоту, что дотами усеяна и минными полями обложена, к рассвету нужно взять во что бы то ни стало. И, мол, никаких мне.
И ведь ни слова гадина не обмолвится, что станет это геройство многими смертями. Не скажет он и по какой причине война свалилась на невинные головы. Кто зачинщики кровавой бойни? В каком окопе эти деятели оборону держат, на какой редут в штыковую атаку идут? За что народу-то итак света Божьего не видевшему головы класть? Не-а. Молчит и всё тут.
Дак пропадем же ни за копейку. Можа, как-то обойтись без эвтой обузы? Жизнь и так ни в грошик. Можа, ну её к черту такую заданиювдруг неуверенно раздастся из строя.
Тут и начнется комедия. Выведут "голос", представят всем, оружию отберут. Сначала лекцию зачтут о несознательности. Потом онемевшему бедняге "приштопают" саботаж и тут же застрелят из нагана прямо перед строем.
Сойдут окружающие с лица, поникнут головами, как в той поговорке "укатали сивку крутые горки". И попрет в темень непроглядную толпа на пулеметы своей смертушкой убиенного оплакивать, редким "Ура-а!" дружка поминать. А судья на амбразуры не полезет. Ни в коем разе не полезет. Его дело ухмыляться в покорные рабские спины. Глядишь, к утру высота далась. А сколь погибло за здорово живешь и не считают. Редкий выживший тому и рад, что счастливее других оказался.
Именно в таком месте и второй подаст голос; начнется крепкая перебранка.
А ты не будь киселем. Что слухать-то кажного. Можа, его мамка в погреб уронила сосунком, так он и дурачок. Калеке взбрендило безумное мяукнуть, а ты и давай жилы рвать. Мало ли что такому горлопану на ум взбредёт!
Так шмальнет из нагана.
А потому шмальнет, что страх этот паразит в тебе видит. Когда народ без страха шибко не пальнешь. На памяти у меня урядник один. Злыдень такой был, что свет меркнул при его появлении. Как чтоон без слов зуботычину. И все падле с рук сходило. А раз прогадал. Шибко народ в тот раз осерчал от несправедливости. А он по привычке за свое, и хрясь одному по роже. А тот недолго думая в ответ саданул. Дело, конечно, каторжное вышло. Урядник сперва за глаз, а потом за наган. А мужик не промах; хватил ретивого наотмашь кулачищем в висок, тот и околел. Оно хоть мужика и судили, и в кандалы упекли, но, когда народ в злобе, лучше не шутить.
Каторга, что смерть заживо. Нет, уж лучше не перечить начальству.
Так не жалься тогда, пропадай себе.
Эка, пропадай! Скажешь тоже. Не видал таких, кому не до живота.
Да не будь ты киселём, дура. Не спускай тому, кто Богу положенное присваивает. Противься, стой твердо на своем.
Один в поле не воин. В одиночку против закону не сладишь.
То и не закон вовсе, когда в нем против воли Господней всякая дрянь накарябана сволочью. Негоже обманному закону волю давать. Не по-христиански. Я бы спуску не дал. Не-е-ет. На кой ляд гибнуть по-собачьи. Уж лучша самолично сучье отродье пришибить да в каторгу, чем от руки его поганой сдохнуть
Так вот и грызутся эти двое. Иной раз время к рассвету, а они метут-метелят пургою чушь несусветную. А что, когда и прицыкну на этих паразитов: А ну, брысь, паскудники! Только с того и угомонятся. Оно вздор, конечно. Пустое брешут, а голова от их глупости и заболитк заре только сном забудешься.
Наслушаешься этих выродков, думок надумаешь да и на стрельбище зачастишь, чтобы навскидку стрелять научиться . Зряшная забава оружием владеть, однако не в америках мы, а в Расее пробавляемся. Сколь у нас свои своих перестреляли? Счету нету. Да и мало ли, снова грянет черное время, а ты на дурака наткнешься. Судьбе подшутить приладится над тобою таким странным образом, из девичьего каприза. Явит тебе унтер Пришибеева в недобрую минуту. А перед врагом да без кинжала оказалсясчитай пропал. Это когда вооружен, бабка надвое сказала, кто при такой шутке ухмыльнется. Присказка-то незатейливая, язви её: Умей стрелять на секунду раньше идиота, ушки на макушке держи, не верь никомуможет и не словишь из глупости расстрельную пулю. Идейный болван ухватиться за "маузер", а ты секундой раньше шлёп его, как крысу и делов-то, Господи.
Да уж И чего эти двое часом не скоморохи? Э-ха, видать, невезучий я. Или не глубок? Скорее и то и другое. Ну, в кого, в кого я такой? Неужто мне призвание чужое переживать, натоптанное пользовать? Неужто своего не выдумать, своей борозды не поднять по нехоженому? Не вышел рылом, знать. Плохо удался. Всё мотыльком порхаю. Лизнул где нектару и рад-радёхонек. Нет чтобы вот барином Тфу противно даже.