Мы оба надеялись, что Дина одумается, разберется в себе, ведь еще месяц назад она сообщила мне радостно, что, как только сдаст экзамены, уедет в Н-к к Феде. Однажды для меня снова засияло солнце, когда получила от него эсэмэску: «Мы помирились, Дина собирается ко мне». Но через час новое сообщение: «Снова изменила Дина мнение. Это конец! И точка».
«Не предавайте любовь! Она редка, и ее не существует» этот грустный статус в соцсети отражал состояние Феди. Я заходила к нему «ВКонтакт» как в комнату пыток. Делала это осторожно, сначала просто за тем, чтобы узнать, что он жив, потом чтобы проследить его душевное состояние, надеясь на выздоровление, как после тяжелой болезни.
Федя вел «ВКонтакте» джаз-страничку, у него было много подписчиков и даже поклонниц. Социум, так нелюбимый им, спасал его в трудный час. Как я была благодарна этим молодым людям, не оставившим нечужого мне человека один на один в трудный момент его жизни, вызвавшим на диалог, попытавшимся вытащить его из депрессии, засасывающей как трясина. Тем, кто пытался внушить ему, что он не один такой, что с ними тоже было подобное и они тоже страдали, но потом это прошло, что они рядом и готовы помочь, что жизнь все равно прекрасна и принесет еще немало сюрпризов и радостей.
И я постепенно успокоилась за него, как доктор решив: жить будет!
Ничто на его странице не напоминает о моей дочери. Нет фото он их изъял, так же как она. Теперь ее фотоальбом озаглавлен «Точка невозврата». А у него «Без». Без Динки. А мне безумно жаль, что не увижу их молодых, красивых, неразлучных, таких счастливых еще совсем недавно. Не увижу на фото и, похоже, уже никогда и нигде вместе.
Невозможно привыкнуть к тому, что за любой встречей последует расставание, за началом конец. Но ведь за концом новое начало
ПЕТЕРБУРГ. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Петербург! У скольких людей захватывает дух при упоминании твоего имени, а кто-то больше любит Москву. Два прекрасных города у каждого свое лицо, свой характер. Москва это энергия, возможности, амбиции, жесткость, напористость, безжалостность, Питер это красота на каждом шагу, созерцание, гармония, покой, дружелюбие и доброта жителей. Красота, не уступающая никаким европейским столицам, в сочетании с национальным характером. Здесь больше патриотов своей страны, чем в Москве. Здесь больше любят свой город и своего президента. Здесь больше культуры внутри человека. Здесь не хочется никуда бежать, расталкивая локтями и огрызаясь, а хочется сидеть на лавочке в старом тихом парке, греясь под не самыми жаркими лучами солнца и поглядывая на голубей. Здесь не хочется никуда спешить, хотя нужно так много посмотреть. Сюда хочется приезжать снова и снова. А еще лучше здесь жить.
Моя любовь в этот город тогда Ленинград была с первого взгляда и навсегда. Она случилась давно, еще в школьные годы. Гордость нашего рода мамин брат, мой дядя, родившийся в тамбовской деревне, сделавший себя сам: мединститут в Ленинграде, служение военным врачом в последние годы войны, работа в отсталой стране с беднейшим населением Йемене, после войны он стал профессором Военно-медицинской академии по его учебникам и сейчас учатся студенты. Он был прекрасным врачом и добрейшим человеком, помнил про все дни рождения многочисленных родственников, присылая по почте ящички-посылки, набитые фирменным шоколадом и вафельными тортами, казавшимися тогда необыкновенно вкусными. Моей маме делали операцию лучшие врачи Ленинграда коллеги дяди Леши. И не только маме. В его квартире постоянно кто-то останавливался родственники, знакомые, односельчане. Дядя, безумно любивший Ленинград, считал, что посмотреть его имеет право каждый человек и отказать в этом он не может, раз ему так повезло здесь поселиться.
Помню, что, когда я приехала в Ленинград в первый раз, в возрасте старшеклассницы, из солнечной братской республики, я попала как будто в совершенно другой мир, который видела только в кино.
Город оглушил какофонией звуков, многолюдьем, динамичностью, поразил красотой архитектуры. Двоюродный брат Паша встречал нас в аэропорту голубоглазый блондин, похожий на кумира моей юности Олега Видова. Говорил он как-то по-особенному, по-питерски, чуть растягивая ударные гласные. Он привез нас на Васильевский остров, где дома выстроились в линию, не оставляя между собой прохода-проезда. Родственники жили на шестой линии, в доме-колодце, то есть часть окон выходила во внутренний узкий, как пенал, дворик безликий, серый, с мусоркой. С виду дом казался огромным, хотя был всего в четыре этажа, без балконов, серый и мрачный, с крутыми огромными ступеньками, так что добираться до верхнего этажа без лифта стоило усилий даже мне, девчонке. Но моих возрастных родственников это, напротив, даже радовало мой дядя, проводивший много времени за письменным столом, в научных трудах, очень ценил движение, активный образ жизни, и такой подъем по лестнице считал хорошей зарядкой. Он носил с собой шагомер, привезенный из Японии, и старался ежедневно «нахаживать» норму, необходимую для здорового образа жизни.