Охранники, ослепленные ее сиянием, потеряли дар речи. Моего ответа никто и не ожидал, но, наверное, даже под страхом смерти я не смог бы произнести ни слова.
Расценив наше молчание, как знак безусловного согласия, мерно покачивая бедрами, женщина вплыла в тесное пространство лифта. До меня донесся пьянящий аромат ее духов, и воздух наполнился энергетикой тропических джунглей.
В моей памяти не сохранилось на каком этаже вновь проголосил колокольчик, но, когда она вышла, я ощутил нечто странное, словно эта женщина символизировала для меня ту жизнь, которую я так страстно добивался, и которая, увы, но все же прошла мимо.
Из невеселых размышлений меня вытолкнул очередной звон колокольчика. Это могло значить лишь одно лифт наконец достиг нулевого этажа. Синхронно схватив под руки, охранники воодушевленно потащили меня к выходу из здания.
Большие, похожие на ворота двери бесшумно расступились перед нами, и я оказался на площадке со ступеньками, ведущими на улицу, где бушевал тропический ливень.
Проваливай! сказал толстяк. И не смей больше попадаться нам на глаза!
Они отпустили меня и одновременно, словно по команде, повернулись ко мне спиной.
Вам никогда не говорили, крикнул я им в след, что вы похожи на парочку уродливых клоунов?
Они резко повернулись и, к своему удивлению, я увидел, что их лица не выражали злобы. Кривая, ядовитая усмешка застыла на губах обоих охранников.
Каждый раз говорят! воскликнул толстяк. И каждый раз мы поступаем вот так!
Не успел он договорить последнее слово, как долговязый согнул свою длиннющую, худую ногу в колене и пихнул меня ею в живот. Потеряв равновесие, я попытался восстановить его, отступив назад, но за моей спиной находились только воздух да крутые ступеньки. И я скатился по ним на улицу и не переломал себе костей, благодаря лишь глубокой луже, смягчившей мое падение. Рядом со мной, с громким шлепком, упала в грязь пустая сумка.
Ну, кто теперь уродливый клоун?! донесся до меня торжествующий крик толстяка.
Небо рассмеялось надо мной гулкими раскатами грома.
Я лежал в луже, и одновременно в центре незнакомого мира, и не мог придумать ни одной причины для того, чтобы подняться на ноги. У меня не было ни денег, ни иных средств к существованию, но самое главное у меня не было ни малейшего представления о том, что мне делать дальше. Возможно, я лежал так пять секунд, быть может, несколько минут, или, несколько часов. И тут
Вставай, Локи, услышал я чей-то тихий голос идущий сверху. Тебе надо идти дальше.
Сквозь залепившую веки грязь я увидел склонившегося надо мной дряхлого старика в очках с толстыми стеклами. Ручейки воды рисовали на них узоры, но я все же смог разглядеть его глаза, смотревшие на меня с неведомым доселе покоем. В них была сама жизнь, но не жадная и бьющая через край, а потаенная и бесконечная, как будто пришедшая из глубин космоса.
Откуда ты знаешь, как меня зовут, старик? поднимаясь, спросил я у него.
В том-то все и дело, ответил он, что знаю я многое, но не знаю откуда
Сказав это, он развернулся и стал медленно удаляться. Я стоял неподвижно и смотрел ему вслед, не зная, что мне делать дальше. Небо неожиданно сжалилось, и ливень вдруг прекратился. В небесную промоину хлынуло жаркое солнце, и воздух наполнился густыми испарениями.
Что же ты стоишь? сказал старик, обернувшись. Пойдем
Но куда?
Туда, где ты сможешь обсохнуть, и где тебе найдется место.
Я хотел спросить у него о чем-то, но передумал и покорно побрел следом.
Мой странный проводник часто сворачивал из одного переулка в другой, и чем дальше мы уходили от места, где он нашел меня, тем становилось грязнее, и вскоре я понял, что нахожусь на территории мусороперерабатывающего комбината:
Горы из отходов, облюбованные пребывавшими на вершине блаженства упитанными крысами, громоздились даже у ближайших мегаскребов. Совершенно нас не боясь, юркие грызуны продолжали копошиться в мусоре даже в тот момент, когда мы проходили рядом, и лишь самые любопытные поднимали к нам свои заостренные грязные мордочки.
Механические уборщики, поскрипывая железными узлами-суставами, сновали тут и там, но мусора накопилось столько, что их труд казался незаметным. Он был подобен капле в этом море зловония. Время от времени нам навстречу попадались управляющие роботами техники в шипастых респираторах на лицах, и их пустые взгляды не выражали ничего, кроме безразличия.