Миссис Рейсфилд звонила мне и сказала, что ты сбежала с ее урока, выдал мужчина и его взгляд стал суровее.
А, да, я меня стошнило, к черту вранье, его все равно не обмануть, видишь ли, я не хотела, чтобы меня вырвало при всех, это бы подпортило мою репутацию, улыбнулась я. Дэйв заржал, но замолк, когда опекун бросил на него взгляд еще суровее того, что достался мне.
Тебя вызвали в школу, да? Виновато спросила я.
Нет, она попросила поговорить с тобой, Джейсон уже говорил не строгим, а обеспокоенным голосом, ты что-то съела?
Твои вафли, улыбнулась я, а Дэйв опять заржал.
С ними все было в порядке, опекун проигнорировал парня, что-нибудь еще ты ела? Или, может, ударялась головой? Ну, вот включился доктор Рейс.
Нет, мне просто стало плохо, а во рту был привкус металла.
Привкус металла не очень хороший знак, сказал опекун, пойдем, я измеряю тебе давление.
Не надо, Джейсон, сейчас все в порядке, взмолилась я, но достаточно было одного взгляда, который говорил: «А разве тебя кто-то спрашивает?». Я вздохнула.
Тошнота может быть причиной скачка давления. Если оно в норме, я оставлю тебя в покое, сказал он, пока мы шли в его комнату.
Я села на кровать опекуна. Раньше это была комната родителей. Здесь почти все было, как и тогда, за исключением рабочих бумаг, вещей и книг Джейсона. Опекун не смел убрать ни одного портрета родителей. Он уважил их память и не менял ничего. Лишь добавил свои вещи, которые необходимы ему каждый день.
Закатай рукав джемпера, Джейсон с прибором в руках уже сел рядом. Он обмотал мою руку липучкой, или как там ее называют, по-моему, манжета. Джейсон засунул в уши стетоскоп и стал накачивать манжету, которая сдавливала мне руку.
Знаешь, а люди изобрели автоматические тонометры, двадцать первый век как никак, съязвила я.
Автоматика имеет свойства давать сбои и ошибаться, я ей не доверяю, не прекращая работу, ответил Джейсон.
А люди не ошибаются?
Тихо! Скомандовал он и замер. Я старалась не шевелиться. Опекун пожал плечами и начал освобождать мою руку из плена манжеты.
Все в порядке, поставил диагноз доктор Рейс, а я улыбнулась той улыбкой, что обычно означает «я же говорила».
Лана! Окликнул меня Джейсон, когда я уже выходила из его комнаты. Я обернулась.
Если это повторится, сразу скажи мне.
Окей! Лениво сказала я.
Только не скрывай, прозвучало немного угрожающе.
Разве я когда-нибудь утаивала от тебя что-нибудь? Улыбнулась я.
Почему-то мне кажется, что да, опекун складывал аппарат в специальный чехол и даже не смотрел на меня. Я с секунду поколебалась, удивляясь его ответу.
Торжественно клянусь, что сразу скажу тебе, я положила руку на сердце. Опекун посмотрел на меня с едва уловимой улыбкой. Это означало, что он оценил шутку.
Передай Дэйву, что я жду его с пересказом прочитанного материала по географии, Джейсон капался в своей аптечке и не смотрел на меня.
Я кивнула и вышла из комнаты.
За ужином все молчали. Куринный суп, который приготовил Джейсон, был вкусным и ароматным. Я не знаю, когда он так научился готовить. Но что бы он не сообразил, это всегда было восхитительно.
Дэйв прихлебывал, Джейсон не отрывал взгляда от тарелки, а я ела, периодически оглядывая братца и опекуна. Атмосфера была напряженной и попахивало скандалом.
Я завтра буду позже, прервал тишину Дэйв, опустошив тарелку, у нас спортивная тренировка.
У тебя не будет тренировки, холодно возразил опекун, оторвав взгляд от тарелки.
Тренер Беркер сказал
Мне все равно, что сказал мистер Беркер, Джейсон был суровее обычного, ты под домашним арестом, после школы сразу домой. И еще, он сделал паузу, тебе придется забыть о футбольной команде, если не пересмотришь свое поведение в школе.
Дэйв покраснел и, если бы это было возможным, то из его ушей пошел бы пар. Джейсон явно пребывал не в духе, а Дэйв Дэйв может взбеситься и без особого повода. А когда ему указывали, и вовсе слетал с катушек.
Иди к себе и выучи географию.
А я не хочу! Нагло сказал Дэйв, и на лице его появилась мерзкая ухмылка, что ты мне можешь сделать? А? Ну, что?! Это то, чего я ожидала. Я буквально предвидела каждое его слово.
Джейсон медленно поднялся и подошел к Дэйву. Он с минуту просто смотрел ему прямо в глаза, а потом сказал: