И Агнесс жестом остановила пробегавшую мимо служанку, задала свой дежурный за последние четверть часа вопрос о сыне
Нет, не видела, да, говорят, господин граф сейчас у леди-бабушки
И все они говорили уже о Патрике: «господин граф», как будто ее мужа вовсе не существовало на свете, и это было больней всего. Адам ушел и его не стало, о нем позабыли тотчас. Еще и в землю не опустили, а сын занял его место в людской молве, и даже этим был уже отделен от матери своим титулом, словно он больше ей не принадлежал.
Поднявшись к покоям леди Маргарет в Восточной башне, молодая графиня постучала. Дверь была заперта, и изнутри не доносилось ни звука. Ее насторожила тишина. Ведь если Патрик там, то никакой тишины и в помине не было бы, слишком то не похоже на ее сына прежнее сосущее беспокойство толкнуло ее под ложечкой, Агнесс спешно спустилась вниз, снова до двор, скорым шагом направилась к часовне, ибо где еще искать благочестивую свекровь, особенно в дни утрат, но ей не пришлось долго ждать леди Маргарет сама плыла ей навстречу. Женщины остановились в паре шагов друг от друга и обменялись очень странным взглядом. Время объятий в первичной боли миновало, наступало время противоборства.
Леди, произнесла Агнесс, минуя любые вводные слова. Благоволите вернуть мне сына, я хочу его видеть.
Старшая графиня также не стала смущаться:
Мне жаль, дочь моя, я не могу этого сделать. Патрика нет в Хейлсе.
От этих слов сердце Агнесс упало куда-то, словно в пропасть, а затем заныло, задыхаясь, словно ему перекрыли кровоток. Патрика здесь нет. Так вот в чем дело! Это правда свекровь не стала бы лгать. Но после шока осознания ее залила волна гнева, и дрожь пронизала тело до кончиков пальцев, потому что волна ярости, вой волчицы, у которой отняли детеныша, изо всех сил рвались на волю.
Пока был жив мужчина, которого они обе любили, Адам, ненависть посверкивала в жемчуге вежливых фраз, но сейчас уже ничто не мешало ей развернуться вволю и попастись в отравленных горем душах. Две вдовы стояли друг напротив друга, и младшая спросила с усмешкой:
В которой части ответ ваш лжив, леди Маргарет? В той, что вам жаль? Или в том, что касается моего сына? Агнесс почти злорадно подчеркивала это «мой сын». Ведь вам нисколько не жаль ни меня, ни его. Вы всегда меня ненавидели.
Это верно, отвечала свекровь. Ты не нравишься мне, Агнесс Стюарт. Ты ложью проникла в сердце и в постель Адама. Откуда ты такая взялась? Кто твоя мать?
Осанке Агнесс сейчас позавидовала бы любая королева. Маленькая девочка Стюарт вздернула подбородок:
Адам брал меня девицей, леди Маргарет. Если уж это устроило вашего сына, вам точно ни к чему ворошить наши простыни. Никто никогда не сможет усомниться в том, что Патрик истинный сын и наследник Адама Хепберна.
Разумеется, согласилась старшая вдова. Если бы я хоть на мгновение засомневалась, твой сын умер бы в один день с моим, а новым графом стал бы мой следующий
Расширившимися от ужаса глазами смотрела Агнесс на свекровь и не могла поверить услышанному. Первый раз ей закралась в голову мысль, что, будучи увлечена своим положением молодой графини Босуэлл, она вовсе не удосужилась хоть немного изучить новых родственников. Вот эту в особенности женщину, которая так любила внука, что частенько оставляла мальчика засыпать на своей кровати. «Мама, мама, постели мне постель сейчас», как поется в старинной страшной народной песне про отравленное дитя.
Удивительно, молвила Агнесс, глядя на нее во все глаза. Ведь вы сама мать, леди Маргарет. Восемь раз вы рожали, а выжило пятеро. Вы знаете, что такое терять ребенка детей и вы, вы самолично отняли у меня моего единственного! Как только поднялась у вас рука?
У тебя будут другие дети, холодно отвечала леди Маргарет. Но этого ребенка оставь нам, это наше дитя, и другого у нас не будет.
Я вас ненавижу! выплюнула Агнесс ей в лицо. Где мой сын, вы, старая ведьма?!
Можешь не браниться, дочь прачки, я не скажу тебе. Может быть, после, когда ты образумишься и поймешь, что я была права, и так лучше для Патрика
Агнесс поняла, что сегодня больше ничего не добьется. Слезы кипели в горле, но она не могла позволить свекрови увидеть свое горе, надо было держаться в седле. Она ведь тоже Хепберн. Пока что.