Мы переживаем всевозможные неприятности. Кое-какие иностранные рынки для нас пока что закрыты.
- Так не это ли причина? Расскажите мне о забастовке, о которой поговаривают до сих пор.
- Здесь многое преувеличено. Правда, дядю действительно заперли в его кабинете. И он чуть не ударил представителя забастовщиков.
- Ах, вот как!
- Он быстро выходил из себя и, надо признать, был... старомодным... патроном.
- А вы?
- Нет, только не я. Иногда мы ссорились с ним по этому поводу.
- Интересно!..
- У него была манера все решать единолично и даже к своим близким относиться как к служащим.
- И к вам тоже?
- Разумеется.
- Вы сердились на него?
- О, иногда случалось! Но дальше этого не заходило.
- Итак, я резюмирую сказанное вами: ничто в частной жизни или в профессиональной деятельности не могло его толкнуть на самоубийство!
- Я так полагаю, господин комиссар.
- А вы, мадам? Вы тоже так считаете?.. Говорил ли он с вами о делах?
- Никогда, - прошептала вдова.
- Вы ничего мне не рассказали о его здоровье.
- У него было слегка повышенное давление, - сообщил Шамбон.
- Я спрашиваю госпожу Фроман, - заметил Дрё с раздражением.
- Да, - согласилась она. - Он соблюдал диету... то есть... пытался соблюдать. Но не избегал деловых обедов или ужинов. И много курил.
- Словом, не любил отказывать себе в чем-либо?
- Именно.
- Но он не пил?
- О нет! Иногда.
- И... прошу прощения, но я должен задать этот вопрос... Вне брака...
Шамбон и Изабелла быстро переглянулись, Дрё перехватил этот взгляд.
- Не скрывайте от меня ничего, - воскликнул он.
- Шарль обожал меня, - прошептала Изабелла почти стыдливо. - Марсель может подтвердить.
- Это правда, - согласился Шамбон. - Когда-то у него была репутация повесы, и он дважды разводился.
- Но остепенился? - подхватил комиссар.
- Он был чрезвычайно предупредителен со мной, - добавила молодая женщина.
Дрё взглянул на часы и поднялся.
- Мы продолжим этот разговор. Разумеется, вскрытие тела в подобном случае обязательно. Но это мало что даст. Все совершенно ясно. От чего бы я хотел вас избавить, так это от сплетен, пересудов, злословия... Если бы только нам удалось найти причину, серьезную причину, которая объяснила бы поступок господина Фромана. К сожалению, у нас нет ничего... ни одного слова, написанного его рукой, как иногда пишут отчаявшиеся... В общем, прошу извинить меня за то, что задержал вас.
- Не хотите ли выпить что-нибудь перед отъездом? предложила вдова.
- Нет, благодарю вас... я заеду завтра утром, если позволите. Я должен еще расспросить...
- Моя мать ничего вам не сообщит, - прервал его Шамбон.
- И Ришар тоже, - добавила Изабелла. - Они до сих пор спят, и уж не они...
- Знаю, - отрезал Дрё. - Но мне нужно отчитаться... Спокойной ночи. Еще одно слово. Вам не показалось, что здесь были воры?
- Воры?
Озадаченная пара смотрела на него чуть ли не укоризненно.
- Прошу прощения, - поспешил сказать Дрё. - Балконная дверь в кабинете была приоткрыта. Через нее мог войти кто угодно... Согласен, тут концы с концами не сходятся. Но ведь между моментом самоубийства и вашим возвращением прошло некоторое время. Вы понимаете, куда я клоню. Итак, первое, что приходит на ум: хранил ли господин Фроман у себя в кабинете деньги, какие-нибудь ценности?
- Нет, - категорически заявил Шамбон. - Он был осторожен. Замок стоит уединенно и...
- Ну хорошо, хорошо, я не настаиваю, - прервал его комиссар. - В прошлом, разумеется, также не было попыток ограбления?
- Никогда.
- Не будем об этом больше говорить. Последнее: заприте ворота накрепко. Я не хочу, чтобы пресса путалась под ногами. И не отвечайте на телефонные звонки. Я рассчитываю на вас. Спасибо.
Прислонившись к машине, его ожидал инспектор Гарнье.
- Ничего интересного, - сказал он.