Путешественники уселись на коней и начали пробираться через затянутые туманом развалины по узкой грязной тропинке, ведущей в лес. Сырой снег лежал под промокшими деревьями; с нависающих над головами ветвей непрерывно капала вода. Все старались как можно плотнее завернуться в плащи, чтобы защититься от промозглой сырости.
Оказавшись в лесу, Леллдорин придержал коня и очутился рядом с Гарионом.
- А что, принц Келдар... в действительности такой непростой человек?
- Силк? О да, ужасно хитрый! Понимаешь, он шпион и неистощим на всякие способы маскировки, а умение солгать вовремя - просто его вторая натура!
- Шпион? Настоящий?!
Глаза Леллдорина заблестели: в воображении тут же представились все преимущества столь завидного занятия.
- Работает на своего дядю, короля Драснии, - объяснил Гарион. - Насколько я понимаю, драснийцы занимаются этим вот уже много сотен лет.
- Нужно сделать остановку и забрать остальные тюки, - напомнил Силк господину Волку.
- Я не забыл, - ответил старик.
- Тюки? - переспросил Леллдорин.
- Силк закупил сукно в Камааре, - ответил Гарион. - Сказал, это хороший предлог для путешествия. Мы спрятали их в пещере перед тем, как отправиться в Во Вейкун.
- Обо всем успевает подумать, так ведь?
- По крайней мере, пытается. Повезло, что он с нами.
- Может, попросим его показать, как лучше маскироваться? - весело предложил Леллдорин. - Пригодится, когда будем охотиться за твоим врагом.
Гарион был уверен, что Леллдорин давно забыл о принесенной под влиянием внезапного порыва клятве. Молодой аренд, казалось, не был способен сосредоточиться ни на одной мысли, но теперь Гарион понял, что легкомыслие его только кажущееся. Перспектива идти на поиски убийцы родителей с этим восторженным юношей, на каждом шагу ищущим приключений, представилась в довольно тревожном свете.
Когда совсем рассвело, путешественники забрали тюки с сукном, взвалили их на спины запасных коней и возвратились на Великий Западный путь, дорогу, построенную толнедрийцами и проходившую через густой лес, и направились на юг легким галопом, оставляя позади милю за милей.
Они миновали крестьянина, одетого в лохмотья из мешковины, кое-как подвязанные обрывками веревки. Лицо крепостного выглядело изможденным и осунувшимся, сквозь дыры в грязных отрепьях просвечивало костлявое тело. Сойдя с дороги, чтобы пропустить всадников, он провожал их мрачным взглядом, пока те не проехали. Гарион почувствовал внезапный прилив сострадания. Вспомнив Леммера и Деттона, он попытался представить, что будет с ними, почему-то на миг это показалось важнее всего на свете.
- Неужели и вправду необходимо держать их в такой нищете?! - возмущенно спросил он у Леллдорина, не в силах больше сдержаться.
- Кого? - удивился тот, озираясь.
- Я об этом рабе.
Леллдорин оглянулся на оставшуюся позади жалкую фигуру.
- Ты даже не заметил его! - упрекнул Гарион.
- Таких, как он, много, - пожал плечами Леллдорин.
- И все оборваны и голодают!
- Мимбратские налоги, - ответил Леллдорин, как будто это все объясняло.
- Но у тебя, по-моему, еды всегда хватало!
- Я ведь не крепостной, Гарион, - терпеливо объяснил Леллдорин. - Самые бедные всегда страдают больше, так уж устроен мир.
- Но это неправильно, так быть не должно, - вскинулся Гарион.
- Ты просто не желаешь понять.
- Не хочу и не могу.
- Естественно, - с раздражающим благодушием согласился Леллдорин. - Ты ведь не аренд.
Гарион стиснул зубы, пытаясь удержать вертевшийся на языке достойный ответ.
К концу дня они успели проехать десять лиг, снег на обочинах дороги по большей части успел растаять.
- Не пора ли подумать о ночлеге, отец? - спросила тетя Пол.
Господин Волк задумчиво поскреб в бородке и, прищурившись, поглядел на притаившиеся в гуще деревьев тени.