Грек распрямился, чтобы передать вошедшей рабыне таз с плавающими в нём цветочными лепестками. Затем продолжил:
С тех пор как Эпикур научил нас свободе, свободе в движении атомов, у нас появилась возможность выбирать. Выбирать и нести ответственность за делаемый выбор. И эта ответственность порождает вину. Вина атрибут волепроявления, и даже больше, она атрибут самой жизни. Ибо жизнь есть свобода, та, что приводит в восторг мудреца и ставит в тупик невежду.
Мудрец, свобода, невежда пустые слова, римлянин раздражённо поднялся, сам завязал сандалии. Между ними нет разницы. Да и согласно тому же Эпикуру, что такое человек? Страдающие атомы. Когда они рассеются в безграничном пространстве, исчезнет и страдание. И будут ли атомы помнить о том страдающем, кого они составляли когда-то? Вряд ли!
Удар гонга, возвещающий о приходе гостя, прервал беседу. Феодор склонился и неслышно ушел в боковую дверь. Шёлк занавеса над главным входом с шумом раздвинулся, пропуская загорелого гладиатора в дешёвых доспехах:
Антоний приветствует Клодия!
Входи, Марк. Я тебя не сразу узнал, хотя маскировка примитивная. Всё-таки тебе никогда не хватало вкуса. Но об этом после. Я вижу, ты сильно устал.
Да. Пока нашёл тебя в Риме, пришлось выпить изрядное количество неразбавленного. Клянусь Геркулесом, в каждом кабаке меня узнают. Давно государственные преступники не пользовались такой популярностью. Ты бы видел, как эти пьяные хари преображаются, силясь принять выражение, достойное судеб мира. А судьбы мира решаются чуть ли не на виду у последних попрошаек и девиц, занимающихся ремеслом на дому. Я сам удивляюсь, как ещё не схвачен сторонниками Катона. Где мне возлечь? Здесь? У-у-у, как вкусно пахнет едой
Он слишком порядочен, Марк. Не шатается по кабакам и своих друзей отучает от этого. Вот Туллия стоит поостеречься. Но в моём доме ты в безопасности. Клиенты не смыкают глаз, как ждущие счастливого случая любовники у дверей красотки.
Я никого не видел
Значит, они научились не бросаться в глаза. Но перейдём к делу. Что нового в Галлии?
К этому времени рабы Клодия, сновавшие по палате мимо приветствующих друг друга римлян, успели уставить стол яствами и питьём. Голодный Антоний без церемоний принялся за еду и теперь, запивая огромным глотком голубя, запечённого в тесте, мотал головой из стороны в сторону. Справившись, произнёс:
Скверно, Пульхер. Наши надежды там связаны с твоими успехами здесь. Нам нужен мир и союз с германцами, нам нужны вспомогательные легионы, чтобы прорубать нити дорог вглубь смрадного болота, названного, будто в насмешку, Галлией. Мы давно уже не воюем, Публий. Мы бродим по пояс в зловониях, продираемся сквозь дикие заросли, мёрзнем, голодаем, до изнурения работаем на рубках и осушениях. И этому не видно конца. Мы там завязли. Даже самые выносливые довели до предела свою волю. Вот-вот и всё рухнет. На сходке перед моим отъездом в Рим Цезарь обещал воинам немедленную помощь. Если она не придёт, спасать придётся его самого.
Клодий встал с изящной низкой кушетки и сделал несколько шагов наискось залы:
Марк, я могу тебя порадовать. Вчера нами был проведён закон о союзе с варварами, которых представляет Алеоборг, кажется?
Алеборган! Я его знаю отличный воин! Познакомился с ним по пути сюда, в Анунции. Они живут там на правах почётных гостей Рима. Кто будет вести переговоры? Ты?
Клодий поморщился:
На это моего красноречия не хватило, а твоё было негде занять. Едет Милон, а я нужен в городе И благодарите меня и богов, что Цицерону не удалось добиться большего.
Поднявшись неожиданно легко, Антоний встал напротив Клодия и, взяв его за плечи, посмотрел прямо в глаза:
Это всё меняет, Пульхер. Неужели ты не понимаешь, что переговоры Милона о мире равносильны войне? Чего же ты добился? Восторженного рёва толпы? Сестра пришлет тебе новых поклонниц? Или ты напишешь главу в учебник риторики? Цицерон, не открывая рта, переговорил тебя, да так, что это понятно только нам четверым, включая Цезаря. Это поражение, Клодий. Поражение, притворившееся победой. И тем оно коварно, ибо никто не приходит на помощь победителям.
Немного помолчав, Антоний добавил:
Ты должен опередить Милона в Анунции!
Успокойся. Я никуда не еду, освободившись от рук собеседника, Клодий подошёл к шкафу у стены и достал из него вощёную табличку и стиль. У сестры завтра праздник. Я обещал быть. Хочешь, пойдем вместе, выпьем фалернского и, ладно-ладно, ещё раз обо всём переговорим.