Сегер, с трудом подбирая слова, проговорил что то на шайенском языке. Склонив голову набок, вождь сосредоточенно вслушивался Сегер продолжал говорить, запинаясь, и Маленький Волк терпеливо ждал, пока он кончит.
— Все та же песня, — заявил Сегер Майлсу. — Насколько я мог разобрать — мало пищи, нет бизонов, болезни, жара. Вечно та же проклятая история. Может, я не так понял его, но у старика, видно, накипело в душе. Пошлите за Герьером, пусть лучше он поговорит с ними.
Метис Эдмонд Герьер жил при агентстве и выполнял любую работу — что придется. Иногда он служил переводчиком и посредником между агентом и индейцами, среди которых у Герьера было немало родственников. И теперь Майлс послал за ним Трюблада, а Сегер пригласил обоих вождей в контору агентства, предлагая вместе покурить. Перед тем как войти в дом, Тупой Нож также пожал руку белым. В нем не чувствовалось той уверенности, какая была в Маленьком Волке, несмотря на свои возраст и положение, он имел вид испуганного ребенка.
Войдя в контору, Сегер набил свою трубку и разжег ее. Но вожди не захотели ни сесть, ни курить. Несмотря на жару, они кутались в свои одеяла и продолжали стоять, прислонившись спиной к одной из стен маленькой комнаты. Минуты ожидания тянулись бесконечно. Выглянув в окно, Майлс увидел остальных шайенов, безучастно сидевших на своих тощих лошадках. Было совершенно бесполезно затевать беседу на том ломаном шайенском языке, на котором говорил Сегер, или с помощью немногочисленных английских слов, которые были известны Маленькому Волку.
Спустя некоторое время в контору вошла миссис Майлс с тарелкой сладкого печенья. Она тревожилась за мужа, но, увидев, что в комнате царит спокойствие, весело заулыбалась и принялась угощать обоих вождей. Когда те отказались, она удивилась и обиделась.
— Еще никто из них ни разу не отказывался от моих печений, — жалобно заявила она.
— Да ведь эти северные шайены — дикари, они совсем нецивилизованны, — пояснил Сегер.
— А вид у них голодный, — отозвалась миссис Майлс.
— Послушай-ка, Люси, — заявил Майлс недовольным тоном, — дело может оказаться серьезным. Нам надо переговорить с этими людьми, и я уже послал за Герьером. Лучше уходи к себе и жди меня.
— Раз ты этого хочешь… А печенье оставить?
Майлс рассеянно кивнул, и она, поставив тарелку на конторку, ушла. Майлс вынул часы — большую серебряную луковицу — и нетерпеливо посмотрел на них.
— Куда пропал Трюблад? — спросил он Сегера.
Сегер пожал плечами и продолжал курить.
Воздух в комнате был душный и спертый: от старых вождей пахло конским потом, сыромятной кожей, горелым деревом.
Сегер встал и, подойдя к окну, распахнул его. Майлс рассеянно крошил кусочек печенья. Голова у него все еще болела; ему так и не удалось принять холодную ванну, о которой он мечтал.
— Вот они, — сказал Сегер.
Трюблад, тяжело дыша, ввел Герьера в комнату.
— Я бегал в деревню, — проговорил он, с трудом переводя дыхание. — Я думал…
Сегер насмешливо усмехнулся, а Майлс сказал:
— Можно вас попросить вести протокол, Джошуа?
Трюблад кивнул. Доставая блокнот и карандаш, он тщетно пытался овладеть собой.
Герьер, сняв шляпу, отряхнул ее, потом вытер лоб, кивнул обоим вождям и быстро заговорил с ними на шайенском языке. Он отбросил все церемонии и старался быть таким же деловитым, как и белые.
— Спроси их, чего они хотят, — сказал Майлс. — Если они нуждаются в продовольствии, пусть возвращаются в свою деревню — я пришлю им дополнительные пайки.
— Дело не в продовольствии, — заявил Герьер. — Они хотят вернуться к себе.
— Так пусть возвращаются! Ведь я же не держу их здесь. Скажи им, пусть уезжают хоть сейчас.
— Они говорят не о стоянке, — пояснил Герьер. — Они считают своей родиной Вайоминг.