Говард Мелвин Фаст (Э. В. Каннингем)Лидия
Глава первая
Когда Алекс Хантер, мой босс, пригласил меня зайти в его кабинет, я нисколько не удивился. Более того, я этого уже ждал, о чем ему и поведал.
Что у тебя с делом О'Лири? спросил он.
Можно считать его почти закрытым, бодро отчеканил я. Во всяком случае, никаких сложностей я больше не ожидаю. Я передал досье Харольду и сказал, что, по вашему мнению, будет лучше, если до конца его доведет он сам.
Но это же бессовестное вранье! взвился Хантер.
Вероятно, преспокойно признал я. Я ведь люблю приврать.
Ты вообще ведешь себя нагло и вызывающе. Мне это не по нутру, Харви, и я тебя честно предупреждаю: как только я подыщу тебе замену, ты будешь немедленно уволен. Более того, я попытаюсь внести тебя в черный список, чтобы, уйдя от меня, ты не сумел устроиться на более выгодную должность. Тыразвязный, гнусный, ненадежный и абсолютно беспринципный субъект. Единственное, что тебя хоть немного оправдываеттак это голова на плечах. В смекалке тебе не откажешь, это верно. Садись.
Я уселся в просторное черное кресло, стоявшее сбоку от его письменного стола, и принялся наблюдать за боссом. Хантер на меня никогда не кричал, но он и вообще отличался тем, что не кипятился и не повышал голоса ни в каких случаях, даже в самом раздраженном состоянии. Хотя внутри гнев ожесточал его, снаружи это никак не проявлялось. И еще одна особенность: сердясь, он всегда говорил правду. Меня он недолюбливалпо причинам, которые назвал сам, и которые, я должен признать, были не лишены оснований. Что касается моего к нему отношения, формулировать его я не готов, да это и не важно. Алекс Хантеркоренастый и курчавый крепыш со светло-русой, начинающей седеть шевелюрой и маленькими холодными голубыми глазкамис подчиненными он держался сухо и отчужденно, что оправдывал принципиальностью и чувством долга. Однако я считал, что принципиальности у него не больше, чем у бойскаута, и именно поэтому при всем желании так и не смог заставить себя уважать его. Впрочем, я вообще отношу себя к тем людям, которые мало кого и что уважают.
Голова на плечах, говорите? произнес я. Смекалка? Вы и вправду так считаете? И где же она? Мне ведь уже тридцать пять, а я до сих пор числюсь всего лишь сыщиком в страховой компании за каких-то дохлых десять тысяч долларов в год
Не считая расходов.
Не считая расходов, добавляет мой шеф, готовый скорее сжечь свою левую руку, чем оплатить мне жалкую поездку на такси.
Черкани мне прошение, вздохнул Хантер. Или ступай на свое место и подай заявление на увольнение. Как тебе удобнее.
Да, с наемными работниками разговор у вас короткий, кивнул я. Так что вам угодно, мистер Хантер?
Колье Сарбайна, разумеется. Неужели ты сам не догадался?
Отчего жедогадался.
С минуту мы молча сидели, пока он пожирал меня своими глазками-бусинками. Поскольку спокойно сидеть, пока тебя испепеляют свирепым взглядомудовольствие небольшое, я не выдержал и спросил его, какова сумма страховки.
Ровно четверть миллиона, с готовностью ответил Хантер. Двести пятьдесят тысяч долларов.
В одном полисе? Выданном нами?
Да, в одном. Иименно в нашем.
Но в нем ведь предусмотрена хоть частичная отсрочка платежа?
Спроси у ребят наверху! отрезал Хантер. Какое мне, к чертовой матери, дело до отсрочки? Я знаю только, что через две недели моей компании придется выписать мистеру Марку Сарбайну чек на четверть миллиона долларов.
Мое сердце обливается кровью при одной мысли о нашей компании.
Не можешь без ехидства, в тонкогубой улыбке моего босса было что-то змеиное. Вот ведь язва!
Я вовсе не язвил.
Эх, скинуть бы мне годков десять, вздохнул он.
Да, сэр. И что бы вы тогда сделали? Собственноручно отыскали колье Сарбайна?
Нет, Харви. Я бы лично вышиб из тебя дух.
Вот как? Это несложно. Вы же знаетея не мастак драться. Вам даже не придется скидывать десять лет, сэр. Валяйте. Раз уж это доставит вам истинное наслаждение
Спасибо, Харви, коротко кивнул он.
Если верить газетам, то колье тянет на триста пятьдесят тысяч.
Кто, черт побери, знает, сколько оно стоит на самом деле? Рыночной цены на такие изделия просто не существует. На прошлой неделе в "Парк-Берне Галериз" устроили распродажу драгоценностей камней, на которую выставили бриллиант "Ломас". Прилетевший из Чикаго Гольдберг предложил за него сто десять тысяч, а достался камешек Питеру Суини из Бостоназа сто семьдесят! Оценивают все по-разному, но в колье Сарбайна есть один камешек, которому "Ломас" и в подметки не годится. Я клоню к тому, что подлинной стоимости колье не знает никто, но застраховано оно на четверть миллиона зеленых, и именно эту сумму нам предстоит выплатить.
А почему его не застраховали покруче?
Спроси Сарбайна.
Я спрашиваю вас, настаивал я.
Я не люблю играть в "угадайку". Страховой взнос на такую сумму и так довольно значителен. Возможно, они не могли себе позволить внести больше.
Это Сарбайн-то не мог?
Ты подсчитывал его доходы, Харви. Янет.
Бедняки такие безделушки не покупают.
В самом деле? Очень меткое замечание, но в данном случае оно не по адресу. Марк Сарбайн не покупал это колье. Оно принадлежало Ричарду Коттеру, который, в свою очередь, унаследовал его от матери, Энн Фредерикс. Ее отец, Алан Фредерикс, южноафриканец британского происхождения, приехал в Штаты в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. Главный алмаз он привез с собой не ограненным, и, насколько я знаю, целых десять лет копил деньги на поездку в Амстердам, чтобы отдать камень в огранку. Похоже, ему посчастливилось раздобыть третий или четвертый по величине алмаз за всю историю. Удайся огранка на славу, цены бы этому бриллианту не было, однако в процессе обработки случились довольно значительные потери, и пришлось изготовить колье. Все одиннадцать бриллиантов происходят из одного алмаза.
Сколько же весил алмаз? полюбопытствовал я.
Сейчас мы точно не знаем, как не знаем и того, каким образом он достался Алану Фредериксу. Но уж безусловнонесколько сот карат в нем было. Впрочем, это ни о чем не говорит. Если верить португальцам, то в их сокровищнице покоится алмаз "Бонанза", который весит 1680 карат. Однако они отказываются показывать его специалистам, что рождает подозрениявдруг это вовсе не настоящий алмаз, а белый топаз. Этот камень мы не застраховали бы даже на тысячу долларов, а вот у Сарбайна охотно приняли бы полис на все четыреста тысяч, вздумай он застраховаться на столько. Впрочем, я знавал немало алмазов по пятьсот карат, из которых не удалось бы изготовить колье, даже близко похожее на сарбайнское. Алмаз Фредерикса сразу разрезали на бриллианты, а это значит, что каждый алмаз огранили по плоскостям и снизу и сверху. Получали камни с так называемой экваториальной плоскостью. Над этой плоскостью делают тридцать три грани, а еще двадцать пять граней шлифуют сзади. Всего у такого бриллианта, таким образом, пятьдесят восемь граней, а результатзамечательное произведение ювелирного искусства.
Да, в камешках, он разбирался, но мне никогда не доставляло удовольствия казаться глупее, чем я есть, особеннос учителем вроде Хантера. Я спросил его о качестве алмаза.
Яхерсфонтейн, ответил он.
То есть, кимберлитовый, кивнул я. По меньшей мере не хуже, а то и лучше других знаменитых алмазов. Но, если он из Яхерсфонтейназначит, старый Фредерикс попросту спер его.
Кто его знает, вздохнул Хантер. Сейчас уже всем на это наплевать. Главное, да и единственное, что меня сейчас заботит, этокак заполучить сарбайнское колье назад.
И раздобыть его должен не кто иной, как Харви Крим! Спасибо, сэр, масса Хантер. Сейчас прошвырнусь туда-сюда, а потом принесу вам в зубах доброе старое колье целехоньким и невредимым.
Если я способен терпеть твое нахальство, Харви, то только до определенных пределов, серьезно сказал Хантер.
Обязуюсь, сэр, никогда и ни при каких обстоятельствах за эти пределы не выходить, смиренно произнес я, кротко потупив взор. Но вы так и не сказали мне, сколько Сарбайн заплатил за свою безделушку.
Строго говоря, он не заплатил за нее ни единого цента. И тем не менее оно обошлось ему в двадцать пять тысяч долларов.
А-аа, понимающе протянул я, хотя ровным счетом ничего не понял. Выгодная покупка, ничего не скажешь.
И не говори! Если бы ты слушал хоть кого-нибудь, кроме себя самого, то уже давно зарубил бы себе на носу, что Сарбайн не покупал кольеоно, как я безуспешно пытался тебе втолковать, принадлежало Ричарду Коттеру. Пару лет назад Коттера крупно подставили. Ты что-нибудь про него слышал?
Мне пришлось помотать головой. Не подумайте, что Алекс Хантер был ходячей энциклопедией, вовсе нетно как босс, он распоряжался довольно многочисленным персоналом, который послушно совал нос в любую указанную боссом дыру, чтобы отработать жалкие несколько долларов, выплачиваемые компанией. Итак, он поведал мне, что Ричард Коттер возглавлял строительную фирму, которая возвела в Нью-Йорке полдюжины многоквартирных домов (а домов таких было тогда раз два и обчелся), после чего стала сдавать их в аренду. И вот тут-то у него и начались неприятности. Судебные иски следовали один за другим. В одном доме произошел пожар, другой сдали недостроенным, какой-то подрядчик улизнул с деньгами и так далее. Словом, человек дошел до ручки.
Его грубо подставили, заключил Хантер. В сфере операций с недвижимостью такие случаивовсе не редкость. Особенно в строительном бизнесе.
Да, со мной такое тоже случается, а ведь я пока ничего не строю.
Прими мое сочувствие. Как бы то ни было, Коттер дошел до ручки и испытывал острую нужду в деньгах. Ему прежде уже доводилось иметь дело с Сарбайном и тот согласился ссудить Коттеру двадцать пять тысяч под залог бриллиантового колье. На год.
Умница этот Коттер. Вместо того, чтобы запросто продать колье за астрономическую сумму, он закладывает его за двадцать пять тысяч!
Он не мог продать колье. Кстати, это была их фамильная драгоценность. Дело в том, что его жена завещала колье их дочери.
Разве колье принадлежало не ему?
В свое время, кивнул Хантер. Потом он подарил его жене. После ее смерти колье отошло к дочери.
Поэтому ни один банк не принял бы от него это колье, и он решил тайком от дочери обратиться к Сарбайну, догадался я. Но ведь любой суд мог бы признать эту сделку недействительной и вернул бы колье дочери.
Это не совсем так, Харви, произнес Хантер, снисходительно улыбаясь. Во время заключения сделки его дочь еще не достигла совершеннолетия, и он официально был опекуном. Как опекун, Коттер имел право распоряжаться имуществом дочери по своему усмотрениюпродавать, закладывать, спекулировать Все, что душе угодно. Таков закон. Ему было достаточно только вести бухгалтерский учет и демонстрировать честность своих намерений. Итак, он отдал колье Сарбайну, но вскоре после этого окончательно разорился и пустил себе пулю в висок.
А-аа
Да, вот, представь себе. Знаешь, Харви, когда ты произносишь таким тоном: "А-аа", меня начинает мутить. Кто ты такой, чтобы судить человека, которого так подло подставили?
Я вовсе никого не сужу. Я просто спокойно произнес: "А-аа".
Я понимаю. Меня с тебя просто воротит, Харви. Как бы то ни было, я тебе все рассказал.
А какая судьба постигла девочку?
Какую девочку?
Дочь Коттера.
А тебе какое дело?
Сам не знаю. Просто здесь какая-то неувязка, а я не люблю неувязки.
Извини, пожалуйста, Хантер низко склонил голову. Я забыл, что у тебя артистическая натура. Разумеется, ты не любишь неувязки. Так вот, девочка мертва. Это тебя устраивает?
Не совсем. Когда и почему она умерла?
Я не знаю ни того, ни другого, уныло процедил сквозь зубы Хантер. Более тогомне глубоко наплевать на это.
Значит, вы просто забыли отдать соответствующее распоряжение о расследовании, безжалостно подытожил я. Вы стареете.
Должно быть, согласился Хантер. Ты, видимо, прав, Харви. Только поэтому я и терплю твои выходки. Вместо того, чтобы вышвырнуть тебя вон. Или уволить ко всем чертям.
Не только поэтому. Вы еще хотите наложить лапы на это колье.
Да, Харви, я и в самом деле не прочь был бы получить это колье.
Так я и думал. Скажите, масса Хантер, сэрвознаграждение для того, кто его найдет, предусмотрено?
Ты работаешь на нашу компанию, Харви!
Безусловно. Но ведь найти колье может и кто-то другой?
Мы еще не приняли решения на этот счет.
А если обстоятельства вынудят меня предложить вам сделку?
Если нас и впрямь вынудят обстоятельства, Харви, то нам придется согласиться.
Сколько?
Я уверен, что компания не станет возражать против выплаты премии в размере, скажем, десяти процентов если иного выхода не будет, разумеется. Мы не благотворительный фонд и не правоохранительное учреждение. Наша цельполучить большую прибыль и, по возможности, сократить расходы. Ты поражаешь меня, Харви. Мне казалосьты знаешь это, как "Отче наш".
А как насчет двадцати процентов?
Пятьдесят тысяч? Боюсь, что нет, Харви.
Вот как? С каких это пор вы отвергаете четыре пятых пирога?
Ты, конечно, в своем деле дока, Харви, но ты сперва найди пирог, а уж потом нарезай его.
Я хочу услышать ваш ответ.
Почему? спросил Хантер голосом, внезапно ставшим жестким, как наждак.
Потому, что мне нужны эти деньги.
В самом деле? уже почти промурлыкал мой босс. Уж слишком нежно тут он перестарался. Уж я-то знал, что внутри он кипит, как чайник. А ты не забыл, Харви, что работаешь на нашу компанию?
Нет. Этого я ни на минуту не забываю. Ваша грязная жалкая работенка внушает мне отвращение. Я торчу здесь только потому, что не могу подыскать ничего более стоящего. Вы вот упомянули, что у меня есть голова на плечах. Это довольно относительно. Те интеллектуалы, которым вы платите жалованье, не в состоянии самостоятельно отыскать свою тень в солнечную погоду. Но это вполне нормально. Для большинства ваших дел годятся и такие придурки. Теперь жедело другое. Такого случая я ждал слишком давно и у меня нет уверенности, что он не последний.
Понятно, Харви. Значит, ты выжидал. А с какой целью, позволь узнать.
Я хочу получить это вознаграждение.