Мы проследовали на кухню, где он поставил на огонь чайник, алюминиевый, начищенный. В ожидании, пока он закипит, мы присели на табуретки около маленького столика. Уже через минуту он встал и занялся очисткой спитого чая из большого фаянсового заварного чайника, гладко-белого, без украшений. Он его вымыл тщательно - сначала холодной водой, потом кипятком из алюминиевого чайника, который к этому времени поспел. После этого из большой жестянки со слоном он засыпал столовую ложку с верхом листового чая, долил доверху кипятком и накрыл бабой, цветастой, как деревенское одеяло. Все это время мы молчали. Снова присев за маленький столик, он посмотрел на меня, впервые за все время этого процесса, занявшего добрых минут десять. Я к этому времени как-то успокоился, перестал думать о провокациях и вычислять варианты.
- Вы, Федор Пахомович, прямо мастер чайной церемонии.
- Лестно, но незаслуженно. Настоящая церемония - это очень сложный театрализованный ритуал, в своем роде балет. Требуется особая посуда и приспособления. Например, после того, как чай настоится, его следует помешать специально метелочкой. Аз многогрешный ложку употребляю. В одном вы правы. Неторопливое, по правилам, приготовление чая помогает сосредоточиться, настраивает созерцательно.
- Еще успокаивает, задает правильный ритм, - сказал я, хотя сам приготовлял чай по большей части на скорую руку и из пакетиков, если таковые имелись.
- Согласен. Чай, я думаю, уже настоялся.
Сняв бабу, он помешал чай в чайнике ложкой, но не той, которой насыпал заварку, а другой, чайной. Отлил немного дымящейся жидкости в кружку и тут же вылил назад в чайник. Только после этого он наполнил наши кружки, и мы вернулись в столовую. Там мы присели за обеденный стол.
- Пусть чаек поостынет малость, чтобы языка не обжигал, а мы вернемся к разговору. У меня вот какая мысль. Прежде, чем обсуждать если бы да кабы конца сороковых годов, давайте сперва рассмотрим события. Так, мне кажется, будет способнее.
- Вам виднее, - быстро согласился я.
- Не получив ответа на свой крымский проект и наблюдая нарастание преследований, руководство ЕАК металось в поисках выхода. Связи Михоэлса с еврейской научной интеллигенцией осуществлялись в основном через Захара Гринберга из Института мировой литературы. Осенью 1946 Гринберг привел к нему на Кропоткинскую 10 своего старого знакомого Исаака Гольдштейна из Института экономики. Михоэлс и Гольдштейн познакомились раньше во время официального сборища, на этот раз у них состоялся серьезный разговор. Обсуждалось знакомство Гольдштейна с Аллилуевыми, родственниками покойной жены Сталина.
Глава 6: личный враг главы правительства
- Не может быть! - вырвалось у меня. - Михоэлс обсуждал подобные вещи в своем служебном кабинете?
- Это установленный факт. Вы правы: он должен был подумать насчет подслушивания, не говоря уже о том, что тема была скользкая, но так было.
- Уму непостижимо. На кой ляд ему потребовались эти сплетни?
- Председателя ЕАК не интересовали интимные подробности жизни Главы правительства. У него родилась идея добиться от Сталина более благосклонного отношения к нуждам евреев, действуя через его еврейского зятя Григория Морозова. В этой утопической операции Гольдштейну отводилась роль связного. Последствия оказались фатальными - для самого Михоэлса и почти всех членов ЕАК, а также для множества других. Вы с семьей Аллилуевых знакомы?
- Честно говоря, не очень?
- Придется заняться семейными подробностями, как у Теккерея или Паустовского. Старый большевик Сергей Яковлевич Аллилуев работал в Закавказье, где познакомился со Сталиным, потом в Петербурге. В июльские дни 1917 г.