Территория ее прогулок была небольшой, только вокруг дома. Часто она просто обегала вокруг здания, не забывая о своих естественных нуждах, и возвращалась. Кошачий инстинкт охотника, заложенный в нее природой, никуда не исчез. Конечно, не всегда получалось прийти с добычей, но она знала, что в следующий раз-то она точно поймает. И она ловила. В основном, это были мыши, но попадались ей и небольшие птички. Все ее жертвы всегда были еще живы, когда она их приносила, и только убедившись, что ее труды видят, она добивала добычу. Довольная собой, она начинала умываться, после чего приходила ко мне в кровать и начинала облизывать еще и меня.
Глава 2
Мокрые и одинокие.
У небольшой кровати, на которой спала женщина с дочерью, стоял кошачий домик. Он был высотой, как стол. На самом верху располагалась лежанка. Она представляла собой большую круглую подушку. Все это держалось на столбе, обшитом тканью, специально для того, чтобы точить об нее когти. Еще на нем находились две полочки-ступеньки, чтобы было проще забираться на излюбленную кроватку и там валяться. Рядом лежала игрушечная, почти как настоящая, мышка. Уж очень она любила с ней играть! Бегая по квартире, словно по диким джунглям, она выпрыгивала из-за всех возможных укрытий и атаковала ее. В волю наигравшись, можно было поорать, чтобы дали поесть, если миска пустовала. А если в миске что и было, то положите свеженького, не есть же это старье!
Но это было давно, и никто не помнит, зачем она ушла. Просто взяла и ушла без причин, что-то внутренние потянуло куда-то. И вот она здесь, на улице, совсем одна, без малейшего представления, зачем она покинула то место, где ее любили от всего сердца. Время, проведенное на улице было одним из самых сложных в ее жизни. Тут не было ни миски с едой, ни теплого места для сна. Приходилось лазить по мусорным контейнерам, бегать от магазина к кафе, чтобы хоть чем-нибудь подкрепиться. Бывало, попадались люди, от которых лучше держаться подальше. Вроде подзовут поближе, а сами норовят пнуть или кинуть чем-нибудь вслед. А то и вовсе сразу начинают шпынять, как будто в них с рождения заложена ненависть к кошкам.