Однажды он решился спросить Настю, которая, во всё горло распевая, мыла пол у него в комнате:
Братец делает с тобой дурное?
Дубовые две-ери всю ночь проскрипе-ели Ась, барин? выпрямившись и тяжело дыша, Настя устало посмотрела на него. Об чём спросить изволили? Недослышала я, дура
Я спрашиваю Аркадий делает с тобой дурные вещи? Все так говорят
Настя, ахнув, выронила тряпку.
Барин, миленький, Никита Владимирыч Да как же это можно?.. Вы вовсе себе напрасно в головку взяли А всё девки наши, мерзавки, языками метут! Ни стыда ни совести у подлюх! Не слушайте никого, не думайте себе глупостей! Я вашему братцу, и вам, и папеньке вашему раба покорная, божьей и господской воле покоряюсь, и всё! И ничего тут дурного нету, а наоборот, господь велел покоряться! Да боже мой, меня Амалия Казимировна со свету сживут, ежели узнают, что вы Вы уж, за-ради Христа, не говорите ей!
Я не скажу. Одна мысль о разговоре с Веневицкой, которой он боялся до полусмерти, ужасала Никиту. Не беспокойся.
Вот и спасибо вам Настя, неловко оправив рукава рубахи, продолжила тереть половицы. Но она больше не пела, и по её слишком размашистым, нервным движениям было заметно, что слова Никиты крайне взволновали её. Расстроенный этим, так ничего и не понявший, мальчик взял свою деревянную сабельку и ушёл в сад.
В ночь перед отъездом Аркадия в Петербург поднялся ветер. Сучья старой разлапистой липы стучали по крыше дома, в трубе что-то утробно завывало, и Никита, боясь домового, то и дело нырял с головой под своё одеяло. Но даже туда, в душную темноту, проникали приглушённые причитания из-за стены.
Ой, барин, сердечушко моё, да за-ради Христа возьмите вы меня с собой Пропаду я тут без вас, как есть пропаду-у-у
Вот ведь глупая, куда же я тебя возьму? Аркадий смеялся, но голос его казался раздосадованным. В полк? Денщиком, что ли, мне тебя брать? Сама рассуди
Ой, барин, да что же мне делать-то? Что ж мне, дуре, теперь поделать?
Бог ты мой, да делай то же, что всегда! Присматривай тут за братцем Жди меня. Будущим летом, даст бог, я приеду в отпуск. Да перестань ты рыдать!
Ой, барин, миленький, простите Ой, люблю я вас, видит бог, люблю Ой, да как же мне, как же мне тут без ва-а-ас
Вот что, Настасья, прекрати голосить! сурово повысил голос Аркадий. Ты сейчас перебудишь весь дом! Ну, выйди воды попей, что ли А лучше всего ступай спать. Мне вставать на рассвете, а тут ты со своими причитаниями
Ой, Аркадий Владимирыч, не гоните, ой, последнюю-то ночушку на вас поглядеть Не извольте гневаться, я сейчас, сейчас послышались торопливые сморкания, всхлипы.
Вскоре наступила тишина. А затем раздался удовлетворённый голос Аркадия:
Ну, вот и умница. Ты ведь и сама всё понимаешь, верно? Иди ко мне, и, не обессудь, будем спать. Иначе меня с утра не поднять никакими силами.
Через некоторое время до Никиты донёсся ровный, спокойный храп брата. Но Настя не спала, мальчик слышал это: в ночной тишине отчётливо раздавался каждый её всхлип. Уже перед рассветом, сквозь дрёму, Никита услышал, как горничная поднялась и на цыпочках вышла из комнаты: нужно было ставить самовар и согреть воды для умывания.
Известие о беременности Насти грянуло только в конце зимы. Всё открылось, когда срок был уже больше семи месяцев: как Насте удавалось так долго скрывать своё положение, не мог понять никто. Амалия долго расспрашивала бледную, плачущую Настю в девичьей, затем на всякий случай дала ей две оплеухи и двинулась к барину.
Осторожно, с запинками и оговорками, Амалия рассказала всё как есть, туманно намекнув на возможного отца ребёнка. Полковник выслушал, нахмурился, пожал плечами.
И только сейчас это обнаружилось?
Сами изволите видеть Эта мерзавка пряталась до последней возможности. Как прикажете поступить?
Что она сама говорит?
Рыдает. На сухих губах Амалии появилась презрительная улыбка. Говорит, что любила молодого барина.
Гм-м-м-м Полковник нахмурился. Но Аркаша на её счёт не распорядился никак
Осмелюсь предположить, что Аркадий Владимирович мог ничего не знать. Как прикажете поступить? Вы напишете Аркадию Владимировичу?
Нет Нет. Думаю, не стоит его беспокоить этими пустяками, у него служба, к чему это всё? быстро и будто испуганно заговорил полковник. Не велика беда, мы тут как-нибудь и сами Семь месяцев, говоришь? Ну да, ну да Ах, подлая, и впрямь молчала-то сколько времени! Теперь же нужно как-то выдать её замуж