Но руки разжались тут же, рыжая псина, то ли пит, то ли буль Вадим все время их путал, сцепила пасть на его брюках да так, что ее не разжать и железным прутом.
Он вопил так, что слышали все 9 этажей огромного дома.
Теперь и Вика пнула его острым каблуком в живот и прошла к двери, там уже трезвонили соседи, нашлось кому ей на помощь броситься, что тоже было приятно. Хотя могло бы оказаться поздно, очень поздно
Полиция приехала очень быстро, что само по себе удивительно, но это спасло маньяка, кажется, откусить пес ничего не успел, хотя там и кусать особенно было нечего. Теперь все хорошо висело, и надеяться на то, что встанет еще хоть раз не приходилось.
Убейте собаку, она бешенная, вопил маньяк, когда копам удалось разжать пасть пита и освободить его из собачьего плена. Как же долго они это делали, как переглядывались и ржали, пропади они все пропадом.
Обязательно убьем, пообещали полицейские, дай только срок. Пули не пожалеем, а может и наградим, за пули потом отвечать придется, не садиться же нам с тобой на одни нары, так что надо хорошо подумать, убивать или не убивать собаку.
Да сами вы настоящие собаки, не выдержал Вадим
А это ты посторожнее, статья за оскорбление при исполнении, ее никто не отменял, а тебе лечиться надо еще, чтобы если не мужиком, то хоть человеком был.
Напоминание о той самой статье успокоило Вадима окончательно, и он сдался в руки представителей закона, не пинаясь и не вырываясь больше.
Глава 3 Оранжевый или Рыжий бес?
Рыжий бес присел на нары в обезьяннике.
Тебе поставили укол, обезболили, это я уговорил их, чего так маяться-то, говорят, это самое больное место.
Ты? А почему ты не сказал, что у этой швабры есть собака?
Не знал, не моргнув глазом, соврал бес.
Не знал, прохрипел Вадим, конечно он не поверил Оранжевому.
Но так еще интереснее получилось, забавнее. Ты же писатель-юморист, что еще можно было придумать, чтобы народ посмешить.
Маньяк готов был прибить беса, но как только дернулся, адская боль уложила его на нары. Обезболивающее действовало плохо, было очень больно К камере подошел капитан полиции и бросил газету.
Бес подхватил ее еще до того, когда она успела коснуться грязного пола.
Получите то, что заказывали, доставили вам курьеры, просвещайтесь.
А вот и статья, полюбуйся.
Маньяк впился глазами в текст, где рассказывалось о писательнице, о романе, который хотел похитить и присвоить очередной графоман, о том, что с ним случилось дальше, и как он теперь оказался безвреден для всех окружающих.
Раньше он писал дрянь, но хотя бы по бабам ходил, а теперь и этого не потребуется. Нет, ходить то может, но толку от того.
Что это? вопил Вадим, ты же обещал сделать из меня литературного маньяка.
Прости, с литературным не вышло, пес помешал, мы в другой раз попробуем литературного, но вот тут есть и про литературного.
Он развернул газету, там была громадная статья о философе из Казани, который сначала опубликовал книгу, а потом и совершивши двойное убийство любовницы и ее матери. В реальности он действовал точно так, как было описано в книге. Раскольников наших дней, не больше, не меньше.
Этот тебя обошел, я же говорил тебе пиши романы, а не юмористические рассказы, у каждого маньяка свой жанр, тебе одно ему другое, а я что, я только подсобный рабочий Принеси, подай, убери, унеси, все остальное творите вы своими руками.
Хотелось пить и есть, но, швырнув ему газету, Рыжий исчез, не таким уж Оранжевым он был, как оказалось, обычный рыжий бес, каких тьма и тьма кругом. Побежал к своей писательнице или еще какого литературного маньяка творить.
Упырь, прохрипел Вадим, осинового кола на тебя нет
Он закрыл лицо руками и зарыдал, как ребенок малый, у которого отняли любимую игрушку.
Трудна доля маньяка, но как же тяжело быть литературным маньяком
Хотя у него все впереди, он выйдет из обезьянника и еще всем покажет, на что он способен. Но пока только огромная пасть пса мерещилась гению в полусне, оставалось только благодарить полицейских за то, что они успели вовремя. И надо меньше пить, чтобы фиолетовым, оранжевым, бирюзовым чертям не захотелось использовать тебя в своих целях, твоими руками и другими частями тела творить пиар старухам графоманкам, будь они неладны, писательницы чертовы. Так за чужой счет в рай и въезжают, как Солоха на черте, или на черте катался все-таки Вакула. Да какая разница, его черт сбросил его и забыл про его существование, гад такой.