Но и Давид так просто сдаваться не собирался, и он прибавил:
Впрочем, Всеволод не такой дурак, как тебе кажется, ты будешь в Киеве за него отдуваться, весь мир против себя настроишь, скольким братьям захочется отравить тебя и со света сжить, а он в своем Владимире отсидится спокойно, до него никто не доберется. Ты прикроешь его со всех сторон. Пока они с тобой не разделаются, ему волноваться не о чем.
Это прозвучало так неожиданно, что Рюрик по-настоящему растерялся. На этот раз ему и на самом деле нечего было сказать. Слова его злобного братца на многое проливали свет. Но Всеволод плохо знает Рюрика, если он так считает. Он и на самом деле давно сделал Владимир столицей земель русских, но и Киев хочет в руках своего союзника держать. И хлопот при этом никаких у него не будет. Лихо придумано. Почему он сразу не подумал об этом.
Киев будет у него. И он его удержит в своих руках, как бы это братца его родного не бесило. И пусть этот мир принадлежит этим двоим, ведь и ему без Владимира не обойтись.
Давид отступил, понимая, что слова его не достигли цели. Рюрика ничем нельзя пронять, он давно в этом убедился. Ну и пусть сделает, что вздумается, но на Давида пусть не рассчитывает, он не собирался во всем этом участвовать.
ГЛАВА 8 РАЗДУМЬЯ
Давид ушел хмурый и всем на свете недовольный. Настроение у Рюрика было прежним. Он спрашивал себя, почему его братец таким уродился. Он заранее знает все, что случится, и в самых черных красках только и рисует.
Но радость его оборвалась, потому что рядом раздался странный, совсем не похожий на человеческий голос:
Ты станешь великим князем, произнес этот незримый тип, только прав твой брат, семь раз тебя оттуда выкидывать будут, но ты снова вернешься на свое место.
Рюрик смутился, но только на миг, а потом гордо отвечал:
Хоть сто семь раз, ничего мне не страшно, никто не заставит меня от столицы отказаться. Я буду киевским князем, даже если Всевышнему не хочется меня там видеть.
В запале своем он перегнул палку, но остановиться все равно не мог.
Я не стану в тени томиться и ждать неизвестно чего, и изгнанником несчастным тоже не стану, я рожден князем, им и останусь.
Можно было, позабавиться, все это, выслушав, но бесу вовсе не хотелось веселиться. Его упрямству и бес сам мог позавидовать, но почему он так не нравился Мефи?
Сколько потом не прислушивался Рюрик, голоса этого он больше не слышал, и показалось ему, что разговаривает он сам с собой. Он упрекнул себя за то, что невесть с кем был так болтлив. Не стоило всем подряд обо всем рассказывать. Хотя ему нужен был такой союзник, но он понял, что тот не станет с ним ни о чем договариваться.
Ничего, у меня еще будет для этого время, он снова ко мне придет и тогда по-другому говорить станет. Он появился и подал голос это главное. Он видит, что я способен на многое, и с кем ему еще быть в этом мире, как не со мной.
Нельзя желать всего на свете, всему свое время, пытался утешить себя Рюрик, но досада проступала сквозь льстивые слова:
Он будет моим.
И хорошо, что бес не слышал этих слов, и в тот же миг не лишил его напрасной надежды. Он давно уже держал свой путь к князю Игорю. Уж если с кем из них ему и хотелось заключить союз, то именно с противником Рюрика. Он всегда и всех союзников своих выбирал сам.
Странно, почему он так беспечен? Надеется, что ему все достанется без борьбы. Он многое понял и не глуп, но что так дурманит голову грядущему великому князю?
Бес знал, что князь Игорь был влюблен, и влюблен ни много, ни мало, в дочь Галицкого князя Ярослава, прозванного Осмомыслом. И волновало его в те дни только одно, как добиться руки у грозного, самого могущественного из князей русских. Он вовсе не думал о союзе с ним, прекрасно зная, что ни с кем, ни в какие союзы не вступал Ярослав. Многие именно так его нежные чувства и толковали, но князь Игорь не заблуждался на это счет, и не тешил себя напрасными надеждами, хотя какие-то преимущества ему эта женитьба, несомненно, давала. И угнетало и окрыляло, то, что добиться Ярославны было почти невозможно, и хотя близкие люди твердили, что они были созданы друг для друга, но, предпринимая самые безрассудные попытки уже несколько раз, он никак не мог получить желаемое. Но потом, все, что затевалось за его спиной младшими князьями, его не особенно волновало, и если бы бес постоянно не напоминал ему о заговорах, он и думать бы об этом вовсе не стал. Но беса мало волновали страсти и любовные переживания князя, он думал о состоянии дел в этом мире.