Хорошо, повторил врач. Прекрасно. Вы, я вижу, уже все для себя обдумали со своими генами. А администрации как прикажете определиться? Как прикажете со всем этим работать?
Покойник будет выставлен для прощания, произнес мужчина обнадеживающе.
Вы не протяните так долго.
Мы исключительно хорошо пообедали.
Вы просто мало что от этого выиграете.
Мужчина рекомендующе склонил голову.
Пришло время примириться с собой, согласился он.
Мы оставим за собой право на презумпцию невиновности.
Как скажете.
Врач напряженно смотрел, стараясь ни за что не отводить глаза первым.
У вас лихорадочный блеск глаз. Вас явно раздражает искусственный свет. Вы плохо кончите.
Мужчина спокойно мигнул, затем поглядел на свои пыльные пальцы ног.
«Листья блестели росой, негромко произнес его голос как бы про себя, словно бы пробуя слово на вкус. Блестеть»
«Ветер усилился, обронил голос в раздумье, обращаясь в легком беспокойстве своем к самой темной стороне коридора. Вам не кажется, что вы зашли уже слишком далеко?..»
Мертвая тишина была ему ответом. Потом там ответили, будто бы осторожно шаркнули по голому полу подошвами, но уже неразборчиво, на пределе слышимости. Что там говорилось дальше, определить было трудно, пока он шагал по коридору, голоса все бубнили и бубнили вслед, заходясь до телевизионного шепота, затем, уже, как ему казалось, на другом уровне и совсем в другом безлюдном коридоре, он едва снова не нарвался на неприятности, обнаружив вдруг за стеклами ближайшего дверного проема все тех же санитаров с главврачом и втиснутым в угол между ними мужчиной в нижнем. Что произносилось на этот раз и произносилось ли что-то там вообще было совсем не разобрать. Но что-то, видимо, все же говорилось, потому как теперь за стеклом все выглядели какими-то особенно серьезными, задумавшимися крепко, навсегда, даже подавленными. Мужчина в белье рассеянно смотрел, повернув голову, куда-то вдоль по коридору, бесцельно мял в пальцах дымившуюся папироску. Главврач со сбитой на затылок шапочкой с тесемками и задранным на парапет пожарного щита локтем, опустив длинное уставшее лицо, тоже отстраненно цедил и тискал папироску. Двое мужиков в медицинских халатах рядом молча курили, упершись невидящими взглядами в пол. Дверь, к счастью, была заперта.