Ты так думаешь? Тем лучше! Надоели твои подозрения.
И вообще, если у нас образовался здесь детектив, убийцей по правилам должен быть кто-то самый неприметный к примеру, Пепита, высказала предположение Чуб.
Но это не детектив, безрадостно сказала Акнир. Если на то пошло, то у нас мистический триллер. Ты ведь слышала сегодня о сатанинских иконах. Они действительно ходят по Киеву. Человек, не подозревая о том, бьет поклоны Демону. И кое-кто верит, что через три года Демон приходит за ним.
Ну, и?..
Сатанинскую мадонну в Кирилловской церкви Богоматерь с лицом Демона, с лицом моей матери Врубель нарисовал как раз три года назад!
И Демон пришел за ним?
Акнир не ответила. А в сознании Чуб выстроилась некая зыбкая логическая цепь:
«Сатанинскую мадонну в Кирилловской церкви»
«Маша говорила, что он всю жизнь боялся попасть именно в киевский сумасшедший дом, в нашу Кирилловку».
«И нас, желтобилетниц злосчастных, тоже туда свозят».
Есть ли тут связь?
Настоящая святая икона для людей, как замочная скважина, сквозь которую ты можешь поговорить с Богом, раздумчиво проговорила Акнир. Но представь себе, что ты подходишь к двери, чтобы говорить с Богом, доверить ему свои желания, а за дверью на самом деле прячется черт вот почему рисовать не ту дверь по вашим меркам огромный грех.
Я знаю, за это Врубель и был наказан Городом, и сумасшествием, и смертью ребенка.
Но только ли за это? с тревогой спросила веда. Или у него были и другие грехи пострашней?.. сейчас мы узнаем.
Окруженный непрезентабельным дощатым забором с калиткой собор казался нахохлившимся и сонным, погруженным в многолетнюю дрему, его строили уже двадцать лет, и еще десять лет ожидания предстояло ему до окончательного завершения.
Семь полукруглых куполов тонули во тьме пятого океана потемневшего осеннего неба.
Калитка скрипнула.
Кого там ще черті принесли? всполошился сторож. Из рассказов Врубеля они знали, что его кличут Степаном.
Спать! приказала Акнир и, толкнув массивную дверь, убедилась, что сторож в вышитой свитке уже безмятежно куняет на стуле у входа.
Они беспрепятственно вошли в храм и сразу от двери свернули направо, в помещение будущей крестильни, служившее нынче мастерской всем художникам-соборянам, у каждого был здесь свой уголок, где живописцы хранили одежду, краски, работы, мольберты.
И угол Врубеля сразу взглянул на них живым человеческим глазом сильным, гипнотизирующим, заставившим ускорить шаг, перейти на бег, дабы как можно скорее рассмотреть полотно, стоящее рядом с мольбертом, и убедиться:
Но это же наша Маша! вскрикнула Чуб. Он нарисовал Машу! Какая же она тут землепотрясная! Вау!
Это Богоматерь, сухо сказала Акнир и добавила: Потрясающе. Никакого сравнения с Кирилловской церковью.
Рыжеволосая нежнолицая Божья Матерь на полотне воплощала в себе и силу, и мягкость любовь, доброту, бесконечное терпение и веру в спасение, которое коснется любого, как солнечный свет касается поутру всех людей. Хотелось протянуть к ней руки, прильнуть, уткнуться лбом в ее колени, попроситься в объятия. Богоматерь словно наполняла смотрящего на нее светом и силой, готовностью тянуться к небу столь же естественно, как вздох наполняет легкие воздухом, как травы сами поднимаются к солнцу весной.
Лицо Богоматери было совершенным и совершенно законченным шедевром, в то время как фигуру младенца на ее руках художник только наметил углем.
Неужели эти идиоты в Синоде могли отказаться от такой шикардосной работы? возмущенно изумилась Землепотрясная Даша.
Не могли Это, может быть, лучшее, что он написал, с недобрым восхищением сказала Акнир. И лучшее, что он уничтожил.
Как уничтожил? Когда?
Не знаю. Но раз Маша, знающая творчество Врубеля от эскиза до наброска, не знает о собственном портрете то он не сохранился.
Мы должны сохранить его, должны показать Маше! Чуб быстро засняла врубелевский шедевр на мобильный. Пусть знает, что он до сих пор любит ее. Ее, а не тебя!
Ну, слава Великой Матери! Хоть теперь успокоишься, Акнир брезгливо передернула плечами. Все нормально, он по-прежнему любит твою распрекрасную Машу.
Или нам нельзя Маше ни о чем говорить? озадачилась Чуб, рассматривая на экране готовые снимки. Ведь Маша теперь любит Мира. У них все почти наладилось А тут мы с большим приветом от Врубеля. А старая любовь не ржавеет. Еще рванет сюда Что же делать? Она только-только начала его забывать. И Мир ее любит и будет с ней, а Врубель уже никогда с ней не будет.