Потому что и ад, и рай это всего лишь наше отражение в зеркале.
Боюсь только, что я уже видела свое отражение, Даша опечалилась, припоминая персональный портрет: пьяное лицо, обнаженная грудь, задранная юбка, страшный вихрь между ног. Я видела кусок своего ада Я это ад!
Тогда стань своим раем, просто сказал Мир Красавицкий.
Глава десятая,
заманивающая нас на легендарную улицу Ямскую
1 ноября, по старому стилю,
1888 года, Кузьминки
Сдержать обещание и убить Акнир в тот же вечер не получилось, и на следующий тоже.
Веда исчезла, провалилась в Провал, а вместе с ней провалился и Врубель во Владимирском соборе, куда Даша наведывалась за день по несколько раз, о нем не слыхали.
Другое убийство всколыхнуло весь Киев когда утром 1 ноября горожане прочитали заметку «Наш Джек-потрошитель» об убийстве пятнадцатилетней проститутки Елены, дочери другой убитой проститутки Ирины.
Тело девушки нашли на Козинке, пустое и обескровленное, лишенное органов, похожее на старый изрезанный мешок. Ее почки и печень, матка, селезенка и сердце были выложены рядом изысканным узором.
И Киев взорвался страхом «Думские девчата» ходили теперь не попарно, а большими компаниями, и жались друг к дружке. Переполох накрыл цирк. Особенно, когда все узнали об исчезновении юной Акнир, пропавшей где-то на темных улицах Города в одну ночь с несчастной Еленой.
Впрочем, как раз всеобщее убеждение, что той же ночью мамзелька стала жертвой кровавого Потрошителя, позволило ее старшей сестрице Коко сохранить работу.
Вечером 1 ноября ей впервые пришлось выступать одной, но уже промчавшаяся по Киеву дурная слава жертв Джека и слова шталмейстера, сказанные в преддверии канкана на шесте «к огромному несчастью нашему сегодня пред вами выступит лишь одна из сестер Мерсье. Вторая исчезла при известных всем вам трагических обстоятельствах» лишь усилили ажиотацию публики, и успех у Коко был пуще прежнего.
А ведь говорила я ей, не вступайте во Тьму, вздыхала Пепита, которую Чуб пригласила переодеваться в свою персональную уборную. Как крест ей выпал, я сразу сказала, могилка ее ждет и как же так вышло?
Не знаю. Она выбежала из собора Я за ней. А ее уже нет, честно поведала Даша.
В тот день ей хотелось как можно скорей добраться до своих меблирашек и основательно поразмыслить о прошедшем и будущем, но возле уборной ее уже поджидал господин Альфред Шуман, высокий, облаченный в великолепный цилиндр и длинный черный плащ с белой подкладкой неумолимый, как сама смерть.
Все билеты на завтра распроданы, все зелают видеть сестру зертвы Jack the Ripper, сообщил он. А завтра вечером вы исполняете канкан а-ля натюрель.
Разбежались спешу и волосы назад! Мими нет. А лично я на танцы без трусов не подписывалась, отрезала Чуб.
Не зелаете? процедил директор. Тогда
«можете считайте себя свободной», ожидала услышать она.
И ошиблась.
Тогда мне придется принудить вас к исполнению этой гимнастической безделицы. Если потребуется, я заставлю вас силой!
И в уме Чуб сама собой нарисовалась афиша: «Сегодня состоится решительная борьба по украино-немецким правилам между знаменитой mademoiselle Мими и прославленным дрессировщиком господином Шуманом».
Кто победит?
Она вдруг поняла, что не знает ни одного сильного заклятия, и ощутила себя до обидного беззащитной в бледных, как устрицы, глазах «карабаса». Однако не сдалась, тряхнула беловолосой гривой, дерзко взирая на мастера конной дрессуры:
А заставлялки хватит? А то знаете, как у нас говорят Если б я имел коня, это был бы номер, если б конь имел меня я б наверно помер!
Длинное жало шамбарьера мистера Шумана, свистнув, полетело на Дашу Но тут чья-то рука в кожаной перчатке поймала кнут на лету. Между Коко и директором стоял мистер Юлиус Зетте, уже облаченный в лавровый венец и костюм Юлия Цезаря.
«Ну, прямо мистер Х!» восхитилась Даша, вспомнив похожую сцену из старого фильма, сходство дополнялось наличием маски, правда, у Х она скрывала половину лица, у Зетте всю физиономию. Но самое главное не было скрыто взгляд истинного укротителя львов!
Не сказав ни единого слова, Зетте приблизился к Шуману и заглянул ему прямо в глаза некоторое время дрессировщики мерялись взглядами, и повелитель хищников закономерно взял вверх над хозяином конюшни. Директор нехотя опустил руку с кнутом.