Потому и выбиваются, что он, возможно, гениальнее нас всех, мягко сказал Вильгельм Котарбинский. Он сильный и оригинальный творец, хоть сам мало понимает свое положение. И дар его так явно и полно проступил уже после завершения работ в Кирилловской церкви, расцвел во всем многообразии эстетических чувствований как дикий экзотический цветок и теперь поражает и пугает всех нас своими невиданной формой и цветом Лишь бы этот дар не принес ему слишком много боли, и он создал нечто действительно достойное его богатых сил. Ведь несомненно и то, что тема Бога не дается ему
Разве «Христос в саду» был неудачным? Или та Богоматерь в крестильне?
Удается, да не дается, со значением сказал пшеничноволосый художник. Точно какое-то противоречие, какая-то борьба идет внутри него, и сам он не властен над ней. Когда сегодня утром Виктор Михайлович Васнецов увидел написанную Врубелем Богоматерь, у него аж глаза загорелись Васнецов побежал к Прахову, сказал, что завтра приведет всех смотреть это чудо, говорил, что после «Христа в саду» Михаил Александрович еще не создавал подобного А Виктор Михайлович знает толк в подобной живописи. Он оценил «Моление о чаше» едва ли не выше всех собственных работ. Настолько, что вместе с Праховым тут же поехал к коллекционеру Терещенко, и убедил его купить работу Врубеля аж за триста рублей Михаила Александровича попросили лишь закончить левый угол. Но вышло не очень складно на следующий день Христос исчез.
Как исчез? Куда? Даша аж села от изумления.
Поверх него Врубель написал какую-то циркачку на лошади.
Анну Гаппе?
Замазать Христа ради циркачки!.. покачал пшеничной головой Котарбинский. Прахов рассказывал, до этого, поверх «Райского сада Адама и Евы» Врубель тоже написал ту же цирковую наездницу.
Я никогда не пойму, что он нашел в этой Анне Гаппе! развела руками Даша. Уму непостижимо!
И это не единственный случай. Врубель не бережет свои работы. Уничтожив «Моление о чаше», он сказал, что у него просто не было другого холста, а на него снизошло вдохновение.
Так, может, купить ему побольше холстов? предложила Чуб. А вы не в курсе, где эти картины с Гаппе? Кто-то купил их?
Мне об этом ничего не известно.
Ведь, в конце концов, можно было снять верхний слой и вернуть Иисуса! не унималась Даша. Так сейчас делают.
Вы думаете? А вы? Котарбинский посмотрел на пустое место между Дашей и Акнир. Я вижу, вам наша беседа кажется чрезвычайно скучной, художник обращался не к Коко и не к Мими.
Не сговариваясь, «сестры» посмотрели на порожнее место меж ними.
Вы лучше спросите, как ее имя, вкрадчиво предложила юная веда.
Надеюсь, хоть не Параскева? недружелюбно прибавила Чуб.
Как ваше имя? обратился к пустому месту Вильгельм Котарбинский. О, это очень красивое имя Мария как у Богоматери. А как вас величать? художник посмотрел вниз на пустые напольные плиты собора. Не желаете отвечать? Они все пришли с вами?
Наверное, сказала Акнир. Только мы их не видим. Они привидения.
Опять
Такие уж дни, примирительно улыбнулась ведьма.
Такие уж дни, спокойно повторил Котарбинский.
А глубокоуважаемая Мария Чуб подбадривающе шлепнула ладонью пустое место и отдернула руку, почувствовав нестерпимую пустоту внутри живота.
Пустота, а вовсе не холод была главным признаком присутствия покойников рядом. Но наука Акнир не прошла зря. Первое правило Бабо́в не обижать мертвых душечек! Превозмогая себя, Чуб вернула руку на место, сунула ее в ужасающую, вызывающую дрожь пустоту и даже дружески похлопала ее по гипотетическому плечу:
Как она выглядит? Откуда она и давно ли с нами?
О, она весьма красива молода чрезвычайно эффектна! с явным мужским интересом изучил пустоту Вильгельм Александрович. У нее длинные черные волосы.
До пояса?
Даже ниже.
А спросите, она была с нами в Одессе?
Она не знает места своего нахождения, после паузы ответил он. Такое часто бывает с усопшими, мягко пояснил художник. Вся география для них пустой звук. Они перемещаются из города в город с той же легкостью, с какой мы переходим из комнаты в комнату.
Чуб помолчала, не зная, как затронуть самую неприятную тему.
А ее отец он обижал ее? нашла максимально нейтральную формулировку она.