Крики японца и старухи перебудили всех даже тех больных, которые вечером приняли снотворное
Она просто слепая и глухая, в туалет пошла и заблудилась, оправдывала столетнюю бабулю Света, делая Игараси успокоительный укол.
Наутро она отвела его в женскую палату, чтобы предъявить ночную визитёршу. Обложенная тремя подушками, в расцвеченной васильками ночной рубашке и в антиварикозных чулках та, свесив свои древние ноги, сидела на кровати, смотрела вдаль невидящими глазами и не подозревала, что на её тумбочке остывает, превращается в холодную лепёшку манная каша.
Игараси-сан стал кормить слепую. Он прижимал чайную ложечку к её нижней губе и, когда бабуля приоткрывала беззубый рот, отправлял туда кашу, время от времени осторожно собирая подтёки манки с фарфорово-хрупкого, обросшего белыми волосками старушечьего подбородка. Бабушка ела сосредоточенно, как ребёнок, и японец вздохнул от переполнившего его умиротворения.
А теперь, девонька, спинку мне почеши, икнув, попросила слепая.
Т-тикусё!! Игараси даже хрипло хохотнул на плече у неё было скопление родинок, вместе они образовали иероглиф огня.
Изанами, а ведь я тебя больше не боюсь, хитро шепнул он старухе по-японски. Ты совсем не страшная.
Вот и я говорю. Меня вчера лазарем лечили, да толку что, откликнулась слепая. Жить не живу и помирать не помираю. Похоронное платье моё моль съела ещё в позапрошлом году Правее почеши Под лопаткой
Вечером к нему снова пришла Света, и пенка снова была прохладной на его коже, а женские руки тёплыми.
Трудновато вам, наверное, в чужой стране, сказала Света. Всё не так, всё не по-вашему. Я бы не смогла.
Когда первый раз в Москву приехал, прочитал ЗООПАРК над воротами и подумал, что это парк номер триста, сказал японец. Ну надо же, я удивился, в Москве столько парков!
Игараси-сан и Света дружно расхохотались. Он дробно и заразительно, обнажая красивые зубы цвета слоновой кости, она поблескивая золотой фиксой и вытирая слёзы.
Ой не могу! Парк номер триста! А я вот недавно что учудила Поставила утюг на полку холодильника вместо шкафа!
А у меня будильник однажды вместо шести утра зазвонил в три ночи, не уступил ей Игараси.
И??
Я встал, оделся, позавтракал и пошёл на работу.
Они опять расхохотались.
А у меня палец смотрите, как выворачивается никто так не умеет, продолжила весёлое соревнование Света.
«А я целых две минуты не дышать могу», хотел парировать он, но сиделку позвали к больной.
Говорят, вас в хорошую больницу переводят? спросила Света напоследок.
Нет. Я уже здоров. И у меня здесь командировка важная.
Ну и ладушки! До завтра тогда?
Да-да! Аригато, Света-сан, радостно поблагодарил он.
И вот лежит весь перемазанный зелёнкой маленький японец под фикусом в коридоре районной больницы в никому не известном городке Т. в стране незапирающихся дверей. Столько здесь этих аномальных дверей с ума сойти. Его кровать находится на очень бойком месте: мимо стремительными ангелами проносятся медсёстры с капельницами в руках, прогуливаются ватаги бодрых бабок в байковых халатах, шмыгают на слабых ногах всерьёз захворавшие мужики в тельняшках и подгузниках. Но японец засыпает всё крепче.
И начинает он видеть сон будто кто-то строит лестницу на самое небо.
Неси раствор, краску давай, балки тащи! раздаются крики из-под облаков. Вася, а иди-ка ты
Это беглые попугаи в небесах кричат, улыбается Игараси-сан.
Баю-баюшки баю, не ложись ты на краю,
Придёт серенький волчок, он ухватит
за бочок
И потащит во лесок. Под ракитовый кусток
На вершину Ёсино, где идет все время снег,
Где за каменным мостом видно пики Миканэ,
Говорят, что ночи там ягод тутовых черней.
Тин-тон-тен Завтра будет день.
ЛЕНА ШОАЛЬ
Я с грохотом вытащила из кухонного шкафчика доску и пошарила по столу в поисках деревянной держалки для ножей. Какая беспомощность За это время можно было не только слепить сэндвич, но и съесть его, запивая чаем, и журнальчик пролистнуть, и даже чашку за собой вымыть.
И тут меня схватили за плечи.
Кто здесь? закричала я.
Глупый вопрос дома только мы с Гавриченко находились. Никиток был у свекрови.
Сто раз тебя просила! я лягнула мужа.