Ты, Султан, не суетись с едой, мы задерживаться у тебя не будем. Только чай, не больше.
Хорошо, Абдулла, молвил хозяин тихо, принес блюдо с орехами, второе блюдо с вяленым кишмишем, поставил рядом с лепешками, потом, держа обеими руками за изогнутый рог, принес тяжелый кочевой самовар, украшенный замысловатым тонким рисунком, в котором проглядывала замаскированная куфическая вязь; знающий Али определил самовар этот хозяин привез из Ирана. Раздав чашки и блюдца, хозяин сел на плоскую шелковую подушку, лежавшую у входа, и выжидательно посмотрел на Абдуллу.
Я ведь специально шел к тебе, Султан, сказал Абдулла.
Благодарю тебя, Абдулла, тихим, по-прежнему неокрашенным бесцветным голосом произнес хозяин, ты знаешь, я всегда к твоим услугам, Абдулла.
Сколько лет твоей дочери, Султан?
Хозяин вздрогнул и резко выпрямился, будто внутри у него что-то оборвалось. Загорелые щеки опали и сделались бледными.
Что ты имеешь в виду, Абдулла?
Ничего, просто я спрашиваю, сколько лет твоей дочери, Султан!
Двенадцать, Абдулла.
Врешь, Султан-джан, ей уже четырнадцать. Абдулла с пистолетным щелком хлопнул камчой по подушке. Мухаммед, положивший свой «калашников» рядом с лепешками и принявшийся за чай, проворно высыпал изюм из горсти назад в тарелку и подтянул к себе автомат. Али и Фатех сидели не двигаясь.
Хозяин сполз с подушки на колени, в груди у него что-то сыро захлюпало, правая щека странно дернулась, поползла вверх.
Пожалей дочь, Абдулла, тихим, мгновенно осипшим голосом попросил он, она же еще маленькая Единственная дочь, Абдулла! Хозяин согнулся надломленно, спина его огорбатела, под халатом некрасиво, вызывая жалостливое ощущение, проступали лопатки, пожалей меня, Абдулла!
А ты меня жалел, Султан? Там! Абдулла повел головой в сторону. В прошлом, в молодости, когда мы находились рядом? высветлившиеся глаза Абдуллы закатились под лоб, обнажив крупные, коричневато-блесткие белки, узкий, испятнанный оспинами подбородок задрожал, словно бы Абдулла вспомнил нечто такое, о чем без слез вспоминать нельзя а ведь, наверное, и такие минуты были в жизни Абдуллы. Помнишь, как ты ушел, бросив меня больного, без памяти, без единого афгани в кармане, а? И взял с собою все лепешки, что у нас были на двоих? Даже кружку и бурдюк с водою прихватил. Все взял с собою Помнишь?
Ты наговариваешь на меня, Абдулла. Хозяин снова нагнулся, стукнулся лбом о пол, хлюпающим слезным голосом протянул: Не было этого, Абдулла! Это недоразумение, ошибка, навет. Лопатки на его спине дрогнули, поджались, вбираясь в тело, Абдулла неотрывно смотрел на Султана, высветлившиеся до водяной прозрачности глаза его были жесткими непроста и непрочна была ниточка, связывающая этих двух людей. Пощади меня, Абдулла!
Я прощаю тебя, Султан, наконец произнес Абдулла. Качнулся, словно изваяние, которым управляла неведомая сила, сел ровно и взял чашку с чаем. В прошлом году я был в Кабуле замаскировался под дехканина, овощей кое-каких набрал, привез оптовому торговцу, продал. Походил, посмотрел не понравился мне Кабул! Но не это главное, главное другое я увидел тебя, Султан-джан. Вместе с дочерью. А ты меня видел, Султан?
Нет, дрожащим сырым голосом произнес Султан, голос у него перестал быть бесцветным, он теперь постоянно наполнялся влагой, словно бы подпитывался специальным насосом текла и текла жидкость изнутри, если бы я увидел тебя
Понимаю, кивнул Абдулла, то немедленно сдал бы хаду[9].
Нет, Абдулла, снова согнулся хозяин, завалился вперед безвольно и словно бы совсем лишенный сил ткнулся головой в полиэтиленовую клеенку, зачем ты издеваешься надо мной, Абдулла?
В общем, ты напрасно скрываешь возраст дочери, Султан-джан. И напрасно прячешь ее. Ничего из этого не выйдет. Я сейчас богат, Султан, очень богат, могу купить не только тебя с твоим имением, с землей и со скалами, могу купить весь твой кишлак вместе со скотом, с кашей, которая варится в чанах, с запасом хлеба и мяса, со всеми тряпками, что есть в домах. Ты это осознал, Султан? уловив слабый кивок Султана, Абдулла огладил ладонью мягкое рябое лицо. Я ведь теперь совсем не тот, что был раньше, того Абдуллы уже нет. Видать то, что говорил Абдулла, наболело в нем, Абдулла долго шел к этому разговору, хотел высказать все это справному хозяину Султану, именно ему и никому больше. А друг юности не понимает его, хлюпает носом, корячится, словно лягушка, лбом вдавлины в полу оставляет. Эх, люди! Обмельчал, похоже, ныне мусульманин. Тебе больше везло в жизни, чем мне, Султан, но Аллах все уравновесил. Вообще в мире все уравновешено раньше ты был наверху, теперь я, раньше ты взял в жены девушку, которую я любил мне нечем было заплатить за нее, теперь я породнюсь с тобою и с твоей женой я женюсь на вашей дочери. Какой калым ты хочешь за нее, Султан?