Значит, за деньги идешь работать, не за идею. Абдулла хмыкнул, с интересом оглядел парня.
Что мне идея? На идею хлеба не купишь и масла с сахаром не купишь.
У нас идея совмещается с деньгами.
В таком случае у меня тоже совмещается, Абдулла!
Мои люди зовут меня муалимом.
Как скажешь. И я буду звать тебя муалимом, произнес парень.
Где взял куртку?
Одолжил у незнакомого офицера Народной армии Афганистана.
Навсегда, надо полагать?
Навсегда!
А ремень? Абдулла щупал этого парня так, как хозяйка щупает курицу-несушку, стараясь угадать, будет ли яйцо или нет, а если будет, то не утащит ли его хохлатка на сторону? Вроде бы и простые вопросы были, ничего не значащее ответы давать на них легко, но не ответы интересовали Абдуллу, не слова, а то, что за словами этими крылось интонация, жесты, реакция глаз, то, как поведут себя руки, пальцы будут суетливы либо наоборот спокойны: есть тысяча вещей куда более важных, чем слова. Слова могут обмануть, а внешние приметы никогда не обманут. Абдулла знал язык, какой не знал никто из его людей. Хлопнул камчой по сапогу, сощурился: Ремень тоже у какого-нибудь майора афганской армии одолжил? спросил Абдулла.
Точно, у майора! Откуда знаешь, муалим? у парня на лице возникла улыбка.
Меня все зовут на «вы».
Слушаюсь, муалим! Парень склонил голову в нем было что-то притягивающее, мягкое, надежное. Али поймал себя на мысли, что с таким парнем неплохо бы подружиться. Парень из тех, что не подводят, вытащат из-под огня, если будешь ранен, поделятся последним глотком воды в пустыне и последней спичкой в холодную ночь. Ремень я позаимствовал у другого майора у шурави.
Тоже навсегда взял?
Естественно, муалим.
Садись на коня! скомандовал Абдулла, ткнул камчой назад. Попал точно в Али. Лишних коней у меня нет, садись пока с ним. Потом разберемся! Хлестнул своего чистокровного, перепрыгнул через широкую строенную воронку, оставшуюся после мин, и по узкой каменной тропе поскакал по ущелью вверх.
Абдулла мало кому говорил куда идет, куда ведет с собою людей все зависело от степени доверия, задачу свою он выполнял аккуратно, с некой щепетильностью человека, привыкшего, что ему не очень верят, а он решил достичь безукоснительного доверия и все делает для этого: Абдулла должен был сеять страх в кишлаках, жечь, убивать, насильничать, вешать, отрубать руки, забивать людей палками насмерть, выпрастывать животы, охолащивать мужчин, отрезать груди непокорным женщинам, снявшим чадру, делать все, чтобы афганцы знали: такое произойдет и с ними, если они встанут на сторону Кабула знали чтобы и боялись А в остальном Абдулла был волен. Был волен и в выборе маршрута.
Слушай, спроси у этого парня, как его зовут? крикнул он на скаку Мухаммеду.
Его зовут Фатехом, муалим!
К вечеру группа Абдуллы была в кишлаке. Али никогда еще не видел таких кишлаков не кишлак, а ласточкино гнездо, дом стоит на доме, следом стоит еще дом, потом чуть в сторону, смыкаясь порогом своим с крышей жилища, находящегося внизу, еще один, третий, рядом, притулясь к боковине мрачной черной скалы гнездится четвертой дом, наотступь от него в другую уже сторону дом пятый, за ним следующий, шестой и так до отметки, на которой уже летают орлы, вороны и горлицы на эту высоту не поднимаются.
Казалось, здесь, в этом кишлаке, кончается мир дальше уже ничего нет, тупик: дома завязаны в один корявый, в наростах и липкой пене облаков узел, дальше мертвая зона, где никто не живет и ничего не растет, потом обрыв и все конец земли! Эта уединенность кишлака вызвала ощущение скорби, некой отрешенности от всего, что творилось в мире, хотелось сдернуть с себя халат, сдернуть патронную ленту, чтобы не мешала дыханию и поклониться кишлаку!
У Али даже губы задрожали по-детски, когда он обследовал этот маленький каменный мир, который, похоже, совсем не был населен: ни людей, ни животных. Но люди тут жили, на узких казенных грядах, отвоеванных у скал, они выращивали хлеб и картошку, умудрялась пасти овец.
Как же они тут существуют? вырвалось у Али изумление: ведь земли же здесь ни грамма, ни наперстка, ни ноготка.
Так и живут, отозвался Фатех на восклицание юного моджахеда, учись, Али, у этих людей умению брать у камня все необходимое.
Но где же люди? Людей-то нет.
Люди есть. Просто попрятались, увидя нас, увидя оружие. Оружия ныне опасаются все, даже самые мужественные. Ты-то чего взялся за карабин, Али? Нужда заставила?