Это невероятно! Я так рада за тебя! Погоди минуту, я переоденусь, и мы отправимся праздновать.
Когда я собралась, и мы вышли на кухню, там уже сидел папа.
Здравствуйте еще раз дядя Миша.
Привет привет. Ну, и куда это собирались такие красивые и довольные девочки?
Пап, представляешь, Стасю взяли в зоологический институт!
Неужели!? Ты большая молодец! Приходите к нам на ужин, я приготовлю что-нибудь вкусное.
Обязательно!
В один голос воскликнули мы со Стасей. Папа пожелал нам хорошего отдыха и отпустил, можно сказать, на все четыре стороны.
Первым делом мы решили отправиться в торговый центр. Обновить гардероб всегда полезно и в тему.
Стася очень давно мечтала попасть в этот институт, но в него очень жесткий отбор и просто хорошей сдачи экзамена будет слишком мало.
Мечта, которой, возможно, суждено было не сбыться.
И тут такой подарок. Я была счастлива не меньше, чем подруга, и даже забыла о дневной находке.
Когда мы вышли из торгового центра, на улице уже стемнело, руки ужасно болели, а пакеты всё сильнее давили на них.
Обожаю это состояние, когда ты просто до изнеможения уставший, но при этом такой счастливый.
Не став экономить, мы решили, что стоит проехать в скоростном трамвае. Это почти что обычный трамвай, только салон красиво украшен, сидение мягкие кресла, едет в три раза быстрее обычного и в нем намного меньше клонов. Ну, соответственно, и цена будет побольше.
Зато до дома мы добрались не за 20 минут, а всего лишь за 7.
Чтобы почувствовать, что папа и вправду приготовил что-то невероятно вкусное, хватило запаха, распространившегося по всему подъезду, а уж как пахло у самой двери, можно вообще не говорить.
Папа, мы пришли!
Очень хорошо, все как раз готово.
Сказал папа, выходя с кухни и вытирая руки о фартук.
Как погуляли?
Отлично!
Мы со Стасей, не сговариваясь, бросили пакеты на пол.
Вот как погуляли!
Ну, вы даете! Ладно, модницы, проходите, есть важные новости.
Еще одни. Этот день меня добьет. Нельзя столько потрясений одному человеку в один день.
Когда все сели, папа начал свою речь.
Сегодня мы будем праздновать три события. Первое, Станислава теперь почти студент.
Все похлопали.
Второе, Элана согласилась праздновать День Рождения!
Правда!? Я так рада, что ты передумала! Это будет лучший праздник!
И третье, Элеонора, теперь тоже почти студентка!
Что?
Детка, помнишь, мы отправляли документы в ботанический институт?
Да
Пришёл ответ: тебя берут.
И папа протянул мне какие-то бумаги.
Но, как? Я же еще не сдала экзамен?
Ты почитай, почитай.
Я решила зачитать все вслух:
"Уважаемая, Элеонора Михайловна,
Ваши документы были рассмотрены в порядке очереди.
Мы все просмотрели, и совет решил, что вы подходите нам в качестве студента.
Ваши диплома и грамоты учтены.
Вам осталось хорошо сдать экзамены, и вы будете считаться нашей студенткой.
Будем надеяться, что вы нас не подведете".
Там было написано ещё много всего: что требуется, для обучения, какие уроки, когда и что, в конце документа была надпись "С уважением, совет Ботанического института имени Ромашкова" и жирная печать, заверяющая подлинность написанного.
Чего молчишь?
А что мне было говорить, сегодня у меня явная перегрузка, думаю, имею права упасть в обморок.
Очнулась я уже в своей комнате. С кухни доносились знакомые голоса. Видимо папа со Стасей о чем-то беседовали.
Торшер возле моей кровати не ярко горел, поэтому в комнате царил полумрак.
Немного подумав, я решила, что это идеальное время, когда можно поподробнее узнать наследство, которое мне оставила мама.
Я уже было взялась открыть книгу, но что-то щелкнуло у меня в мозгу и подсказало, что прежде стоит оставить указания папе на всякий случай, как это делала мама.
Память у меня была хорошая, потому почти все, что сказала мама, я переписала на обычный листок и положила его в верхний ящик прикроватной тумбочки.
Так-то лучше.
Теперь можно преступить, но вот к чему, я понимала не очень.
Надо попробовать для начала перевязать книгу на себя.
И только в тот момент, когда я начала произносить нужные слова, меня осенила мысль, а что, если это всё просто шутка, точнее просто мечты моей мамы, которая на самом деле была не в себе, и радость по поводу того, что она жива, была напрасно?