Так я же ей сказал, этой дуре, что я женат! удивился Антон.
Она уже приходила ко мне уточнять, правда ли это, что ты женат. Дескать, все в команде клянутся ей, говорят, что ты холост (а что они ещё могли сказать? Не закладывать же друга!). Ну, я и пошутил, что ты просто стесняешься своей бедности. А повенчать вас я, как капитан судна, имею право: обведу вас трижды вокруг компаса, как вокруг аналоя, и распишу вас записью в судовом журнале! хихикал Борис Иннокентьевич. Я же не думал, что она серьёзно воспримет мою шутку! Но она, видимо, крепко на тебя «запала». Сидела тут у меня, лила слёзы: «Вот вы уйдёте в рейс, и я уже никогда не встречусь с ним А когда вы снова приедете к нам, в Николаев?»
И вдруг перешёл на серьёзный тон: Есть у меня одна задумка: заводчане хотели поймать нас на «медовой ловушке». А мы поймаем их самих на этой самой ловушке Миле. А в качестве ловца сработаешь ты, Антон. Ты с этой девахой пока не ссорься. И «случайно», как бы строго по секрету, конфиденциально! «проговорись», якобы, куратор «Судоимпорта» прилетел из Москвы, чтобы предупредить капитана о чрезвычайном событии: сам Никита Сергеевич вот-вот приедет в Николаев обозреть стапели с военными заказами, которые он приказал «похерить». Он, конечно, увидит и эти, застрявшие два БМРТ. И поэтому капитан должен подготовить экипаж к такой встрече, если у Хрущёва возникнут вопросы, в чём проблемы? Возможно, после этого в Николаеве может произойти смена руководства Ты меня понял? вполне серьёзно гнул Борис Иннокентьевич свою линию.
Да, я вашу одесскую задумку правильно понял! И я сегодня же, шепотком «проговорюсь» ей. Но, вы, пожалуйста, оставьте свои шутки с ней по поводу женитьбы. Это для меня может плохо кончиться. Она же дура. И она узнала, что половина экипажа БМРТ «Лермонтов» уже переженились. И даже сыграли пышные свадьбы! По паспорту моряка загранплавания! Без штампа в паспорт моряка. В здешних ЗАГСах сошли с ума! Они решили, что если можно расписать пару по военному билету, то можно и по «мореходке»! Она может нажаловаться отцу. Она говорила, что он в ней «души не чает»
Если по правде, то «чаяние» руководящего папы, как и всех других «руководящих» сводилось к одному: при словах «Папа, я тут», он сразу обрывал объяснения, спрашивал: «Сколько?» и раскрывал портмоне. Этому приёму она научилась у мамы. Такая процедура была возможна только по воскресеньям, а в будни папа возвращался поздно (после посещения всему городу известной своей«референтши» по связи со СМИ) выпивал стакан «Столичной», отставив в сторону наваристый борщ, съедал баночку красной или чёрной икры (ежемесячная дань директора «Торгмортранса» Якова Соломоновича Аптекаря банка иранской, чёрной, 1,8 кг!) и уходил храпеть до утра в свой кабинет.
Мила Красовская была из тех девушек, которым лучше молчать, чем говорить. Внешне она выглядела как взрослая женщина, но выражать свои мысли ей с трудом удавалось на уровне троечницы-восьмиклассницы пятидесятых годов. Информация тогда шла только из радиоточки, телеящика «Рекорд» всего три программы: местная, киевская и московская. И, конечно, кино. Учиться ей не только не нравилось, но даже мысль о школе вызывала рвотный рефлекс. Единственное, что оставалось интересным в этом бедламе мальчики из старших классов. Они уже ложили глаз на рано оформившуюся девушку Милу и это вызывало ответный волнительный позыв.
Только с помощью отца удалось запихать Милу в мединститут, в котором она еле ползла с «хвостами» по всем сессиям и от которого у Милы тоже воротило душу. Поэтому, на летнюю практику после второго курса она напросилась (через звонок папы!) на завод, где моряки загранплавания принимали новые и отремонтированные суда. Подружки уже протоптали туда дорожку и появлялись на Радяньской в ажурном нейлоне и писк моды ажурных колготках со стрелками!
В статусе «судовой фельдшер сдаточной команды» Людмила перво-наперво изучила «Судовую роль» (список) перегонного экипажа БМРТ, где её, тоже перво-наперво, интересовала одна графа год рождения члена экипажа. Отобрав, как из колоды краплёные карты, медпаспорта моряков загранплавания, годных в качестве будущего приятеля, она остановилась на самом молодом 24 года втором помощнике капитана (не рядовой работяга!) и посмотрела на фото в паспорте. Фото привело её в возбуждённое состояние: ну просто киноартист!