Андрей Земсков - Колокольное дерево. Книга стихов стр 6.

Марии Маховой

Шторма утихают.
        Она закрывает глаза.
Из рук её, выскользнув, падает на пол тетрадь.
Ведь должен же быть кто-то «против»,
        где все  только «за».
Ведь должен же кто-то огонь маяка зажигать.

В портовой таверне гуляет фартовый народ.
Всевышний беспечно следит
         за вращеньем планет.
А рында рыдает в ночи и на помощь зовёт.
На помощь зовёт 
         и как будто спасения нет.

Зажала в тиски нашу Землю холодная тьма,
И колет шипами штурвальная роза ветров.
Но должен быть кто-то
         ещё не сошедший с ума
В тоске сумасшедшей,
         в безумии шумных пиров.

Она открывает глаза.
         Здесь никто никому
Не должен, конечно.
         Но кто-то стоит у руля.
И тоненький луч прорезает кромешную тьму,
И радостный крик раздаётся:
        «По курсу  земля!»

Всё верно, всё правильно.
        Делай, что должно,  и пусть
Рассвет будет ярким, а море  спокойным. Пока
Она видит сны, тот корабль отправляется в путь,
На крыльях своих унося свет её маяка.

Елене Касьян5

Парящей над бездной,
       живущей у самого края,
Не спящей в ночи
       от внезапно возникшей тревоги
Господь зажигает свечу.
       И она, догорая,
Сияет звездой путеводной тому, кто в дороге.

Тому, кто, как лист,
       оторвался от ветки однажды
И, ветром гонимый,
       летит над землёю осенней,
Тому, кто, упав у ручья,
       умирает от жажды,
Небесной свечи маячок дарит веру в спасенье.

Не сложно пройти по черте,
        нарисованной мелом.
Не просто понять за чертой,
        как мы все одиноки.
Летящая птица не властна
        над собственным телом,
Когда оперение рвут вихревые потоки.

И падает птица 
        но, кажется, будто взлетает.
И пламя всё ярче,
        и небо всё ближе и ближе.
И тьма отступает,
        и над горизонтом светает.
И ветер, стихая, полынные волны колышет.

На красных скалах, брат мой «Пересвет»6,
Мы посидим  две раненые птицы 
Там, где размыты времени границы:
Ни прошлого, ни будущего нет.

Там только море, небо и ещё
В закатный цвет окрашенные камни.
И может быть, я поживу, пока мне
Ты подставляешь ржавое плечо.

Десятки ран в твоей стальной груди:
Ты был мишенью для морских орудий.
Тебя на отмель выбросили люди,
В тумане сбившись с верного пути.

Теперь мы оба, брат мой, на мели.
Наш порт приписки  адмиральский остров,
Где якоря крестами над погостом
И траверсом над морем  край земли.

На красных скалах, брат мой «Пересвет»,
Вся наша жизнь  кочующее лето.
По золотым полянам первоцвета,
По радуге давно минувших лет

Я к силуэту твоему бегу.
Стать ветром и волной  судьба такая.
И может быть, ты поживёшь, пока я
Ещё пою на этом берегу.

Утренний остров Рейнеке, кофе на костерке.
Если во что и верится  в здешнюю тишину.
Если о чём и помнится  только о пустяке,
Только о белом ирисе и о тропе к нему.

Мы поспешили с возрастом резко уйти вперёд
К лучшему или к худшему  выяснится в конце.
Крылья даются каждому  важно начать полёт,
Выстроить ноты правильно и отыграть концерт.

Важно понять мелодию, строчку не упустить,
Важно вернуться вовремя и перестроить шаг.
Жизнь на запястье фенечкой вяжет простую нить,
Память о белом ирисе вечно хранит душа.

Вечное лето острова, красных его камней,
Лодочка перевозчика через пролив Ликандр7.
Если однажды сбудется, мы поплывём на ней.
Остров, тропа, история, белый цветок, стоп-кадр

Духи города, где вы,
         хранители старых подъездов?
Ключ под ковриком, ящик для писем,
         цветы во дворе
Духи города, где вы,
         весёлые ангелы детства?
С кем играть в новом веке
        родившейся здесь детворе?

Всюду офисы, двери железные,
        джипы у входа
Где театрик-мансарда со сказкой,
        закутанной в плед?
Я хожу по осколкам
        старинного Нового Года,
Я пытаюсь нащупать
        оставленный временем след.