Было ясное осеннее утро. Солнце ласкало меня своими лучами. Выйдя на лужайку, я обернулась, чтобы взглянуть на фасад дома. Это было трех этажное, не слишком большое, но внушительное здание. Зубчатые стены придавали ему особенно живописный вид. Дом был окружен все еще зелеными полями и цепью холмов, на склоне одного из которых расположилась деревушка. Ближе к усадьбе возвышалась церковь.
Я все еще наслаждалась этим мирным пейзажем, когда на пороге дома появилась миссис Фэйрфакс:
Вы уже встали? сказала она. Да вы, я вижу, ранняя пташка.
Я подошла к ней, она приветливо поздоровалась и поцеловала меня в щеку.
Понравился ли вам Торнфильд? спросила она.
Я ответила, что очень понравился.
Да, согласилась она, это красивое место, однако, если мистер Рочестер не надумает однажды здесь поселиться или хотя бы чаще наведываться сюда, все придет в упадок: такие дома и парки требуют постоянного ухода.
Мистер Рочестер? удивилась я. Кто это?
Владелец Торнфильда, спокойно отозвалась она. Разве вы не знали, что его зовут Рочестер?
Конечно, не знала, мало того, никогда о нем не слышала. Но старушка, видимо, считала, что это должно быть известно всем.
А я думала, что Торнфильд принадлежит вам.
Мне? Господь с вами, дитя мое! Что это вы себе придумали! Мне! Да я только экономка, домоправительница. Правда, я в родстве с Рочестерами по женской линии, но я никогда не злоупотребляла этим. Я считаю себя обыкновенной экономкой. Мистер Рочестер мой хозяин, он всегда вежлив, а большего мне и не надо.
А девочка, моя ученица?
Мистер Рочестер ее опекун. Это он попросил меня найти для нее гувернантку. Он, видимо, желает, чтобы девочка воспитывалась и росла здесь. Да вон и она сама со своей bonne, так она называет няню.
Это была хрупкая с узким личиком и длинными роскошными волосами девочка. На вид ей было лет семь-восемь.
Доброе утро, мисс Адель, сказала миссис Фэйрфакс. Подойдите к нам, познакомьтесь с мисс Эйр. Она сделает из вас со временем образованную барышню.
Девочка приблизилась.
Это моя гувернантка? спросила она по-французски, указывая на меня и обращаясь к своей няне.
Видимо, так и есть, ответила та.
Они иностранки? удивилась я, услышав французскую речь.
Няня француженка, а Адель родилась во Франции и, насколько мне известно, шесть месяцев назад покинула свою родину. Когда она здесь появилась, ни слова не знала по-английски, теперь уже немного понимает, хотя я и сейчас не могу разобрать, что она говорит. Вам, наверное, будет несложно с ней общаться, ведь вы говорите по-французски.
К счастью, я не только говорила, но и без труда понимала Адель. Уроки французского в ловудской школе не прошли даром. Узнав, что я ее новая гувернантка, девочка без особо энтузиазма подошла и подала мне руку. Расхрабрилась же она за завтраком после того, как некоторое время наблюдала за мной, будто изучая. Затем вдруг оживилась и стала бодро болтать без умолку. А вы говорите на моем родном языке не хуже мистера Рочестера, то-то Софи обрадуется! воскликнула Адель по-французски. Софи моя няня. Она по-английски плохо говорит, так что вы ей будете прекрасной собеседницей. Мадемуазель а как вас зовут?
Эйр. Джейн Эйр.
Эйр? Ну, трудно выговорить. Так вот, мы приехали с Софи и с мистером Рочестером из Франции на корабле. Нас всех укачало. Всем было плохо, и мистеру Рочестеру тоже. Затем корабль остановился в одном красивом городе, мы жили несколько дней в гостинице. Там было здорово! Красиво! Парк, озеро, птички! Я их кормила хлебными крошками. Так забавно было! Здорово!
Неужели вы понимаете что-нибудь, когда она вот так тараторит? спросила меня миссис Фэйрфакс. Я подтвердила. Тогда старушка попросила меня спросить девочку о её родителях.
Адель, сказала я, а с кем вы жили раньше?
Раньше, давно, я жила с мамой, но она сейчас на небесах. Мама научила меня танцевать, петь и декламировать стихи. К ней приходили гости, я для них пела и танцевала. Мне это очень нравилось. Хотите, я и вам спою?
Так как она уже позавтракала, я позволила ей блеснуть своими талантами.
Адель пела какую-то слезливую арию покинутой любовником женщины. В её устах это звучало довольно комично и показалось мне признаком дурного тона. Закончив петь, девочка спрыгнула с моих колен и сказала:
А теперь, мадемуазель, я прочту вам стихи!