Так, ничего особенного. Клещ.
Где взял?
В лесу нашел.
Что просишь за него?
Не знаю. Не хочется продавать.
Не хочешь, не надо. Да и клещ какой-то уже очень маленький.
Конечно, Том, чужого клеща обругать ничего не стоит. А я своим клещом доволен. По мне, и этот хорош.
Клещей везде сколько хочешь, Гек. Я сам хоть тысячу наберу, если мне надо будет.
Так чего же не наберешь? Отлично знаешь, что не найдешь ни одного. Это самый ранний клещ. Первый в этом году.
Слушай, Гек, я тебе отдам за него свой зуб.
Ну-ка, покажи.
Том вытащил и осторожно развернул бумажку с зубом. Гекльберри с завистью стал его разглядывать. Искушение было слишком велико.
А он настоящий? притворно-равнодушно спросил Гек.
Том приподнял губу и предъявил пустое место в верхнем ряду.
Ну ладно, согласился Гекльберри, по рукам!
Том посадил клеща в коробочку из-под пистонов, где раньше сидел жук, и мальчики расстались, причем каждый считал, что провернул крайне выгодную сделку.
Дойдя до бревенчатого школьного домика, стоявшего на окраине, Том заторопился. Он знал, что опоздал. В классе стоял мерный гул ученики добросовестно твердили уроки. Том повесил шляпу на гвоздь и с деловитым видом хотел было прошмыгнуть на свое место. Учитель, мистер Доббинс, восседавший на кафедре в большом плетеном кресле, дремал, но появление Тома разбудило его.
Томас Сойер!
Том знал, что когда его имя произносят полностью, это предвещает неприятности.
Здесь, сэр.
Подойдите ближе, подозвал учитель. По трудитесь объяснить, по какой причине вы опять опоздали.
Том хотел было соврать, чтобы избавиться от наказания, но в этот миг в глаза ему бросились две длинные золотистые косы. Он мгновенно узнал ту, которой они принадлежали, ту, которая так небрежно закинула их за спину, свою любовь. Единственное свободное место в классе было рядом с этой девочкой новенькой. План созрел в мозгу Тома во мгновение ока.
Я болтал на улице с Гекльберри Финном! смело объявил Том.
В классе повисла гробовая тишина. Мистера Доббинса чуть не хватил удар. Он окончательно проснулся и, окаменев от изумления, уставился на Тома.
Томас Сойер, это самое поразительное признание, какое я слышал, находясь на своем посту! повысил голос учитель. Неслыханно! За такой проступок вы заслуживаете серьезного наказания. Снимайте куртку.
В школе существовало два вида наказаний: побои линейкой по рукам и настоящая порка розгами. Как и предполагал Том, линейкой на этот раз дело не обошлось. Рука мистера Доббиннса трудилась до полного изнеможения, и запас розог на сегодня стал значительно меньше.
А теперь, сэр, отправляйтесь и сядьте с девочками! последовал приказ.
Учитель полагал, что смертельно оскорбил гордость Тома, но он заблуждался. Том добивался именно такого поворота событий. Он смущенно проследовал к парте, за которой сидела новенькая и, боясь слишком явно порадоваться своей удаче, с насупленным видом присел на краешек скамьи. Сначала другие ученики перешептывались и показывали на него пальцами наказание, и вправду, считалось в высшей степени позорным. Однако спустя несколько минут все вернулись к своим делам, и в сонном воздухе снова послышалось унылое гудение.
Том украдкой взглянул на соседку. Она это заметила, презрительно поджала губки и повернулась к Тому спиной. Когда же новенькая осторожно обернулась, она обнаружила, что перед ней лежит персик. Она отодвинула его в сторону. Том мягким настойчивым движением положил подарок на прежнее место. Девочка снова его отвергла, но уже не так решительно. Том нацарапал на грифельной доске: «Пожалуйста, возьмите у меня есть еще». Девочка посмотрела на доску, но ничего не ответила. Тогда Том принялся что-то рисовать на доске, прикрывая свое произведение левой рукой. Скоро женское любопытство победило женскую гордость, и новенькая попробовала исподтишка взглянуть на рисунок.
Можно мне посмотреть? нерешительно шепнула она.
Том охотно приоткрыл свое творение. Это оказался кривобокий домик с трубой, из которой штопором выходил дым.
Здорово! улыбнулась девочка. А теперь нарисуйте человечка.
Художник изобразил перед домом человечка, больше напоминавшего подъемный кран. Он мог бы перешагнуть через дом, но девочка судила не слишком строго.
Какой красивый! прошептала новенькая. А теперь нарисуйте меня.